Вызов
Его имя – синоним скандала и эпатажа.
Её репутация безупречна, как бриллиант чистой воды.
Между ними нет ничего общего.
Между ними целая пропасть из предубеждений, условностей и предрассудков, но…
Однажды мистер неприличие сделает совершенно непристойное предложение леди совершенству и с этого момента их жизнь превратится в один сплошной вызов – вызов друг другу, судьбе и обществу.
Будут ли победители в этом противостоянии? И куда заведёт оно Аннабелль Авьен и Грэя Харда?
Вызов
Снятся ли вам сны? Нет, не те бессвязные, ничего не значащие образы, которые вы забываете, едва первые лучи света, льющиеся сквозь окна спальни, стирают их эфемерный след из вашей памяти. Я спрашиваю вас о ваших ночных кошмарах – необъяснимых фобиях вашего воспалённого подсознания, где все происходящее кажется настолько реальным, что запоминается даже мельчайшая деталь. Как часто вы чувствуете себя беспомощно-ничтожными, неспособными противостоять обстоятельствам, когда оказываетесь в мире, где время относительно и движущей силой является только ваш страх?
Уверена, каждому из вас хоть раз в жизни снился сон, после которого лоб покрывала холодная испарина, а сердце бешено пульсировало в груди, не давая сделать глубокий вдох.
Я вижу что-то подобное каждую ночь вот уже на протяжении нескольких мунов.
Мой личный кошмар…
Сотни устремлённых на меня глаз, и я под их пристальным взглядом дефилирую сквозь толпу разодетой элиты совершенно голая, обутая лишь в алые туфли на высоком каблуке. Я – Аннабелль Авьен, первая лир э старейшего и почтеннейшего рода планеты, иду, словно падшая женщина, выставляя напоказ своё обнажённое тело. Липкие сальные взгляды мужчин оглаживают мою грудь, и я знаю, что в своих мыслях они точно так же трогают меня руками везде, где позволяет им их фантазия и взыгравшая похоть – жадно, бесстыдно, бесцеремонно.
Мне хочется кричать от омерзения, но я почему-то не могу произнести ни слова! Все они застревают в горле, режут его, словно стеклянное крошево, а затем, возвращаясь в лёгкие, сдавливают их в агонизирующем спазме.
– Белль! – меня кто-то резко окликает, я поворачиваюсь, и…
Просыпаюсь.
Это стало традицией. Ночь за ночью я пытаюсь увидеть лицо того, кто называет меня так, как звала только мать, но, проваливаясь в зыбучую черноту, открываю глаза. Взмокшая, измотанная, с бьющимся в горле сердцем и трясущимися руками.
В такие мгновения я жалею, что не курю, как Лиам. То, что позволено мужчинам – табу для женщин из рода истинных навэ. Лирэ не курят, лирэ не повышают голоса, лирэ не позволяют себе постыдных вспышек гнева, лирэ – воплощение женственности, лирэ – само совершенство!
Тысячи запретов, ограничений и правил, вложены в меня с рождения, впитаны с молоком матери! Незримая черта условностей, за которую я не имею права переступить, дабы не опозорить честь рода Авьен.
Всё, что я могу сделать в такие моменты – это подняться с постели и подойти к окну, чтобы поймать лицом яркий свет двух небесных спутников – неизменных и безликих, сопровождающих движение Эйдэры бесконечную вечность.
Возможно, на меня так влияет их притяжение, а возможно, что моя жизнь неотвратно летит в бездну, и я, отчаянно пытаясь предотвратить миг гибельного падения, изо всех сил цепляюсь за воздух руками, зубами и ногами.
Почти половина имущества семьи давно заложена, и мне с трудом удаётся выпросить у банка очередной займ, чтобы продолжать удерживаться на плаву. Чем сильнее я барахтаюсь и сопротивляюсь, тем глубже ухожу на дно. И тогда я начинаю жалеть, что не родилась мужчиной. Ведь будь это так, по первенству рождения, компания «Авьен Сортэ » досталась бы мне! И первое, что я сделала бы, получив над ней управление – лишила бы брата права подписи и доступа к финансам.
Все наши беды начались декрайд назад – со страшной аварии, приковавшей отца к постели.
Бразды правления в совете директоров, как наследник рода, взял Лиам, хотя на самом деле все дела веду я, а брат только и делает, что спускает в игорных домах с таким неимоверным трудом заработанные мною деньги.
Его одержимость игрой стала болезнью, проклятием и предметом наших с ним вечных споров и ссор. Каждый раз, когда мы разругиваемся вдрызг, он клянётся мне завязать с пагубным пристрастием, обещает помогать, быть опорой, но проходит несколько дней, и всё начинается заново. В мой кабинет приносят очередной гейр на уплату его долгов, и тогда из-за беспросветного отчаяния мне хочется прибить моего любимого брата, потому что моя беспощадная логика видит в этом единственный выход прекращения всех наших мучений.
Вчера у себя на столе я вновь обнаружила взятое Лиамом долговое обязательство, и… сорвалась. Сейчас, когда брат знал, что я вложила всё своё приданое в новую линию по производству фрипауэров для блэйкапов и у меня каждый крейс на счету, это выглядело практически открытым ударом в спину! Я кричала на Лиама так, что начало саднить горло и слезиться глаза.
Единый, мне хотелось его ударить! Расцарапать лицо. Швырнуть о пол его любимый канцелярский набор, разбить вдребезги и устроить на обломках нашей с Лиамом братской привязанности танец моего пробудившегося безумия.
Понимает ли кто-нибудь из вас, как жутко взращённой на незыблемых традициях терпения и смирения лирэ обнаружить в себе склонность к чему-то подобному? Тёмную, агрессивную сторону, где нет места жалости и благоразумию. Что-то неподконтрольное разуму. Страшилку, которой всю жизнь пугают каждую благопристойную девочку из истинных навэ.
Наверное, не понимаете. Для этого надо родиться и вырасти на Эйдэре. Чопорной, старомодной, консервативной.
Но, полагаю, больше, чем меня саму, моё поведение напугало Лиама. И уверена, не потому, что его ужасала сама мысль запереть меня на обследование на долгие муны в клинике, сколько страх остаться один на один перед ответственностью за семью и миллионом проблем, обрушившихся на нас после болезни отца.
Ещё бы! Оплачивать бесконечные медицинские счета, латать дыры в бюджете компании, платить её работникам зарплату, к которой они привыкли, чтобы лучшие специалисты не ушли к конкурентам, сводить концы с концами, экономя каждый крейс на одежде и еде – занятие куда менее интересное, чем приятное времяпровождение за игорным столом.
Вы и представить себе не можете, как я устала тянуть на себе эту непосильную ношу, держать лицо и бесстрастно улыбаться всем нашим знакомым, создавая видимость прежнего благополучия великих Авьен!
На самом деле от нашего величия осталась только яркая ширма, за которой я прячу разбитого параличом старика, его погрязшего в долгах наследника и свою расползающуюся по всем швам жизнь.
Да, я жалуюсь! Так малодушно и бесполезно корю судьбу. Каждую ночь. Недолго. Ровно до рассвета. Потому что наступает новый день, и я понимаю, что в нем нет места моим стенаниям и нытью. Если наш бизнес не будет давать прибыль – у меня не будет денег ни на его поддержание, ни на содержание собственного дома! Мне нечем будет оплачивать лечение отца, и тогда…
Я не могу позволить ему умереть! Этот страх сильнее моих сомнений, слабости и неуверенности в себе. Это то, что заставляет меня собирать свою волю в кулак, стискивать зубы и, наступая на гордость, унизительно просить…
Спросите – чего?
Денег, конечно!
Вас, верно, удивит, кто мне с таким положением дел их ещё даёт? Я и сама иногда удивляюсь, но один такой сумасшедший всё же есть. Хотя я считаю его самым благородным и терпеливым мужчиной на Эйдэре. А кто ещё способен так долго и безропотно выносить мои бесконечные отказы подписать брачный контракт и назначить наконец день свадьбы?
Нет, вы не о том подумали. Дело вовсе не в моих чувствах, а в том, что мне безумно стыдно повесить на Ива все прилагаемые ко мне проблемы.
Наши семьи дружат не одну сотню лет, тесно переплетая бизнес, капиталы и общие интересы. Банк семьи Фрай-а-тэ – основной инвестор и кредитор «Авьен Сортэ». А потому нет ничего удивительного в том, что нас с Ивом пообещали друг другу ещё в раннем детстве. Вот только когда я вспоминаю, что вместо богатейшей лирэ рода Авьен моему жениху достанется нищенка с больным отцом и мотом-братом, мне становится невыносимо стыдно.
Каких-то семь мунов назад я и представить себе не могла, что моя жизнь в один момент перевернётся с ног на голову, и я начну разбираться в корпоративном управлении, распределении финансовых потоков и эффективном функционировании компании. Мне казалось, что на банковских счетах нашей семьи достаточно денег, чтобы безбедно жить на проценты от них всю свою жизнь. А если взять в расчёт прибыль от производства «Авьен Сортэ», то даже отсутствие у её руля отца не виделось глобальной проблемой.
Действительность оказалась куда менее радужной, чем я предполагала.
Когда общественности стало известно о том, что Йон Авьен при смерти, к нам с Лиамом потоком хлынули владельцы инкрофтов с требованием вернуть вложенные в его нереализованные проекты инвестиции.
Единый, это были баснословные суммы!
Вот тогда-то я и поняла, что наш банковский капитал не безразмерен. Его едва хватило на то, чтобы раздать деньги по инкрофтам, не доводя дело до суда, и оплатить услуги клиники, в которой содержали папу.
В те дни Лиам только и делал, что рыдал у его постели и бесконечно пил. А я поняла, что если так будет продолжаться и дальше, через мун мы окажемся выброшенными на улицу.
Удача это или провидение свыше – не знаю, но именно благодаря брату я получила знания, позволившие мне взять на себя обязанности по управлению компанией. Потому что женщин на Эйдэре не учат чему-то подобному, поскольку наше место – за правым плечом мужчины. И это в буквальном смысле. Так требуют этикет и традиции. И за тысячи лет нашего существования никто даже не пытался их изменить. Как и то, что отношение к близнецам в роду истинных является чем-то вроде культа. Их холят, лелеют, потакают капризам и никогда не разлучают. Поэтому, когда для Лиама нанимали лучших частных учителей по управлению бизнесом, никому из них в голову не приходило выставить меня из кабинета во время уроков.
И я слушала, запоминала, вникала. А когда брату было лень, то и делала вместо него домашние задания, скрывая за видимостью нашей шалости истину.
Мне доставляло удовольствие учить предметы, к которым лирэ просто не допускали! И мне нравилось делать то запретное, от чего веками ограждали женщин Эйдэры: подниматься на одну ступень с мужчинами и стоять не у них за спиной, а рядом!
Хотя именно сейчас я уже не уверена в адекватности своих амбиций. Не будь во мне столько самолюбия и гордыни, я давно бы была лирэ Фрай-а-тэ, смиренно довольствуясь деньгами и защитой мужа. Но я возомнила себя спасительницей рода, и теперь тяну эту лямку с упорством древнего шусса, не желая бросать на полпути взваленный на свои плечи груз.
Кто-то назовёт это глупым упрямством. Я же считаю это долгом. И мне, по большому счёту, абсолютно не интересно, что об этом думают другие.
ГЛАВА 1
Отражение в зеркале послало мне очаровательную улыбку, коей, как меня всегда учила мама, истинная лирэ способна растопить даже холодное сердце урга.
Не знаю, как на урга, но на Ива она действует безотказно. И стыдно признаться, но я бессовестно пользуюсь его чувствами, получая от наших отношений пока гораздо больше выгоды, чем он.
Сегодня я подошла к своему образу более тщательно, чем обычно.
Безупречная укладка и макияж, стильный костюм – строгий и в тоже время подчёркивающий достоинства моей фигуры. Идеально дополняющие мой образ украшения. Не вычурные, не броские, ведь их задача не отвлекать внимание от моего лица, а лишь подчёркивать его красоту.
Быть красивой – это не просто искусство, для женщин Эйдэры! Это – религия! Вера, в которую представительницы прекрасного пола планеты обращают своих мужчин. И пусть у нас нет прав стоять у руля управления Эйдэрой и наше место неизменно за плечами наших отцов, братьев и мужей, мы нашли способ, с помощью которого наш слабый голос всё же имеет здесь значимость и вес. Мы – серые кардиналы, всегда скрытые в чужой тени, и наша сила – в нашей слабости.
В дверь вежливо постучали, отвлекая моё внимание от созерцания собственной внешности.
– Войдите!
Собрав с туалетного столика сумочку, исэйнж и ключи от блэйкапа, я повернулась, обнаружив на входе Шэнка, нашего управляющего. Тёплая улыбка невольно тронула губы. И хотя поощрять подобным образом обслуживающий персонал в семьях истинных совершенно не принято, я ничего не могу с собой поделать. Я слишком благодарна этому мужчине, без помощи которого первое время после болезни отца я бы просто пропала. Ведь тогда я даже не знала где и как оплатить счета за дом!
Для меня Шэнк больше, чем просто слуга. Он – мудрый советник, верный друг и часть моей семьи.
Искристый взгляд карих глаз мужчины одобрительно прошёлся по выбранной мной одежде, чуть задержался на руках, а затем вернулся к лицу.
– Не стоит управлять блэйкапом лично, если вы собираетесь лететь в банк, лирэ Анна. Вашему жениху может не понравиться, что вы гоняете, как заядлый лихач. Вы ведь не хотите огорчить тина* Ива?
– Шэнк, прости, что не сказала… Я сейчас не могу позволить себе держать пилота, а потому дала ему расчёт ещё вчера.
– Но у вас ещё есть я, – вынимая у меня из рук брелок, улыбнулся мужчина, любезно подставляя мне локоть. – И я с удовольствием отвезу вас, лирэ Анни, но только после того, как вы позавтракаете. Вы очень мало едите и скоро станете совсем прозрачной, как сказочные шиа*. Только боюсь, что в отличие от них, вам это на пользу абсолютно не пойдёт.
Не знаю, что меня больше растрогало – неподдельная забота о моём здоровье или желание сохранить чистоту моей репутации, но глаза предательски защипало.
– Шэнк, я даже не представляю, как отблагодарить тебя за всё, что ты для меня делаешь. Клянусь, едва наши дела пойдут в гору – я увеличу твоё жалование вдвое и обязательно отправлю тебя на отдых.
Морщинистая рука мужчины накрыла мою ладонь, чуть сжав её тёплыми сухими пальцами.
– Вы ведь знаете, что я с вами не ради этого, лирэ. Я обещал вашей матушке присмотреть за вами в тот день, когда она в последний раз вышла из этого дома и больше в него не вернулась. И делаю это вот уже десять лет. Кто-то же должен защищать ваши интересы, раз тин Йон сейчас просто не в состоянии, а тин Лиам смотрит на ваши граничащие с непристойностью выходки исключительно сквозь пальцы, потому что ему так удобно!
– Не ворчи, – отмахнулась я от очередной попытки Шэнка наставить меня на путь истинный. – Если бы я делала только то, что пристойно, мы давно оказались бы на улице, а наше дело Лиам вообще пустил бы по ветру.
– Если бы вы не упрямились, то давно стали бы женой Ива Фрай-а-тэ, и проблемы «Авьен Сортэ» были бы уже не вашей заботой!
– Довольно! – холодно отрезала я. Дай Шэнку волю, будет весь день читать мне нравоучения и убеждать рассказать Иву всю правду. – Запущу новую линию, и можно будет подумать о свадьбе.
– Иногда мне кажется, что Единый перепутал вас с Лиамом ещё в утробе матери, когда вкладывал в вас душу. Это вы должны были родиться мужчиной, а не ваш брат!
Мне даже спорить по этому поводу не хотелось, потому что такая мысль и мне в голову закрадывалась не раз. С каким удовольствием я бы подписала брачный контракт Лиама и сбагрила его на попечение мужа, будь он женщиной, а я мужчиной. Но судьба решила иначе, а мне теперь приходится исправлять её ошибки.
Распорядившись, чтобы Шэнк подал блэйкап, я спустилась на кухню, быстро запихнула в себя кусочек сырного хасси, который запила чашкой горячего мáарджи.
К густому и терпкому напитку, сваренному из листьев мáардж, я пристрастилась после смерти мамы. Сначала просто пыталась ей подражать, а потом поняла, что в вязкой горечи нахожу массу вкусовых оттенков, наслаждаясь каждым из них. У нас говорят, что почувствовать их разнообразие могут только настоящие навэ, ведь именно они тысячелетия назад культивировали невзрачное зелёное растение, а потом создали из него легендарный напиток, придающий бодрость и силу.
Возможно, это просто легенда, но могу сказать однозначно, что после чашки маáрджи я чувствую себя как заряженный на полную мощность от фрипауэра блэйкап.
Вот и сейчас мне хватило всего глотка, чтобы вчерашняя ссора с братом отошла на задний план и утро заиграло светлыми красками, вселяющими в меня уверенность и надежду.
Всю дорогу до банка я размышляла над тем, что как только заработает новая производственная линия, и «Авьен Сортэ» выполнит условия правительственного контракта, мы получим такую колоссальную прибыль, которая позволит одним махом не только выкупить всё заложенное банку Ива имущество, но и начать строительство нового филиала. Мне не хватает для наращивания мощностей совсем немного, если сравнивать, конечно, с тем, что я в этот проект уже вложила и сколько потратила на то, чтобы выиграть тендер. Каких-то три муна, и я всё верну Иву с процентами.
Поднимаясь на лифте к его кабинету, я даже не сомневалась, что получу последний займ, а потому настоятельно попросила секретаря не сообщать жениху о моём визите по селектору, согласившись спокойно посидеть у него под дверью в приёмной, пока он не закончит разговор с одним из своих клиентов.
Любезно предложив мне прохладительный напиток, от которого я так же любезно отказалась, милейшая секретарша Ива вернулась на своё место, оставив меня в одиночестве, и какой-то момент я вдруг поняла, что в абсолютной тишине отчётливо ясно слышу голоса мужчин за тонкой кейтоновой стеной.
Очевидно, Ив забыл активировать звукоизоляционное поле, вынуждая меня стать невольной слушательницей его разговора.
Наверное, как благовоспитанная лирэ, я должна была подняться и уйти, но стоило услышать громко произнесённое имя Харда, как меня словно магнитом обратно притянуло к креслу, а шея напряжённо вытянулась сама собой.
Теперь я прислушивалась к каждому слову мужчин, опасаясь упустить из их беседы что-то важное.
– У концерна этого ублюдка миллиардные обороты, а он торгуется со мной чуть ли не за каждую сотню! Говорит, что эта земля не стоит больше трёхсот тысяч! Я принципиально не уступлю ему ни свейга! Он заплатит мне полмиллиона – и ни крейсом меньше!
Незнакомец, присутствующий в кабинете, судя по всему, в сердцах ударил кулаком по столу, после чего Ив насмешливо заметил:
– Не ломай мне мебель, Стахи. Этот стол – раритет! Он помнит пять поколений Фрай-а-тэ, и если я выставлю тебе за него счёт, ты потеряешь гораздо больше денег, чем та скидка, которую у тебя просит Хард. Кстати, мои эксперты проверили абсолютно всю информацию по участку в Бетхейме. Там действительно ничего нет, и эта земля пустышка, так что Хард вполне обоснованно с тобой торгуется. Другое дело, что этому говнюку я бы тоже не продал участок по той цене, что он хочет. Просто потому, что он – тиррианец!
– Я вообще не понимаю, зачем ему нужна земля под офис в таком паскудном месте?
– Есть сведения, что он хочет выстроить там свой бизнес-центр, а потом подвести к нему инфраструктуру. Ты же знаешь наше негласное правило. Власти Эйдэры не дают возможность тиррианцам покупать хорошие участки, чтобы они разрабатывали те, тратиться на которые у правительства планеты нет ни желания, ни достаточных средств. У Харда просто нет выбора. Его концерн растёт, а приличного места для штаб-квартиры и инженерных корпусов ему подобрать не позволяют. Если учесть то, сколько ему предстоит вложить в строительство, то становится понятно, почему он торгуется с тобой за каждую сотню.
– Тем более не уступлю! – с подчёркнутым злорадством выступил визави Ива и уже менее претенциозно сообщил: – Ты слышал, что он притащил в качестве спутницы на благотворительный вечер в Айстэк ойну из Виргель-шена? Местные дамы были в шоке!
– Да уж, это просто смертельный удар по их самолюбию. Предпочесть обществу высокородной лирэ шлюху? Радует, что деньги Харда, хоть и преподнесённые фонду таким скандальным образом, пошли на благотворительность.
Собеседник Ива глухо рассмеялся, а меня передёрнуло от омерзения, поскольку ничего весёлого в надругательстве Харда над нашими традициями я не нашла.
Не переношу этого тиррианского выскочку! И моя неприязнь к этому типу возникла задолго до того, как «Авьен Сортэ», выиграв у Харда тендер, нажила себе в его лице злейшего врага и конкурента.
Для меня Грэй Хард – синоним скандала и порока, впрочем, как и вся их тиррианская раса, не умеющая отказывать себе даже в самом маленьком удовольствии.
Они появились на Эйдэре чуть больше столетия назад, в рамках межгалактической программы лояльности.
Жителям сильно перенаселённой третьей планеты системы Тиррион разрешили получить гражданство наиболее подходящей им по климатическим и гравитационным условиям Эйдэры в обмен на их передовые технологии и крупные инвестиции, вложенные в развитие ключевых отраслей нашей промышленности.
Выдвигая такие условия, правители Эйдэры надеялись заполучить на нашу планету тиррианскую элиту, и... получили.
Заносчивых бессердечных ублюдков, которые ради достижения собственной цели готовы идти по трупам!
Нет, я не расистка, и даже будучи одной из истинных, никогда не ставила себя выше других, но к тиррианцам я испытываю особую неприязнь, и ничего не могу с этим поделать, наверное, с тех пор, как один из них убил мою мать.
За стеной снова послышался голос собеседника Ива, горячо благодарящего моего жениха за оказанную помощь. Следом за этим раздался шум отодвигаемых стульев, и я безмятежно откинулась на спинку кресла, изображая полную безучастность к происходящему, словно не слышала ни звука ровно до того момента, пока не открылись двери кабинета, и появившийся на пороге Ив не увидел меня.
Удивление в его глазах мгновенно сменилось восхищённым блеском, стоило мне с аристократичным изяществом подняться с места и сердечно протянуть ему руки.
– Анна? Что ты здесь делаешь, дорогая?
– Хотела сделать тебе сюрприз.
Пальцы Ива с откровенной демонстрацией права собственника огладили мои ладони, и я смущённо улыбнулась вышедшему из-за его плеча мужчине, молча наблюдающему за нами со стороны.
– Стахи, познакомься! – заполняя неловкую паузу, Ив резко развернулся, представляя меня худощавому блондину лет тридцати с очень живой и запоминающейся мимикой лица. Брови мужчины так выразительно двигались, словно жили какой-то своей жизнью, совершенно не спрашивая разрешения на подобную вольность у своего хозяина.
– Это моя невеста – Аннабелль Авьен!
– А я – Стахи Чёрч, друг вашего жениха ещё со времён обучения в Темфле, – учтиво склонил голову мужчина, мгновенно спрятав под полуприкрытыми веками излишне пристальный взгляд. – Я много раз видел ваши фото в исэйнже Ива, но смею заметить, что они и вполовину не передают всей красоты оригинала.
Ив мгновенно раздулся от гордости, что в принципе делал всегда, стоило кому-то одарить меня комплиментом в его присутствии.
Не могу объяснить почему, но я в такие моменты всегда чувствую себя неловко, словно меня оценивают не как человека, а как невероятно прибыльную долю его бизнеса.
– Благодарю. Простите, если помешала вашей беседе! Я могу заехать позже, – вежливо предложила я, точно зная, что уйти мне уже не позволят.
Как результат – Стахи мгновенно рассыпался в извинениях, ровно через минуту оставив меня с Ивом наедине.
– Ты фантастически выглядишь!
Переключая всё своё внимание на меня, Ив чуть подался вперёд, приподнял моё лицо за подбородок и приник к моим губам.
Каждый раз, когда он так делает, почему-то вспоминаю свою подругу детства Бэрри, у которой первый опыт поцелуя случился ещё в пятнадцать со своим тогда ещё будущим мужем.
Единый, она мне все уши прожужжала, какие фантастические ощущения пережила в тот момент! Признаться, я ожидала от поцелуя с Ивом чего-то подобного, когда спустя несколько карйдов он, наконец, решился закрыться со мной в одной из комнат своего дома во время приёма, устроенного его отцом.
Но всё, что мне тогда запомнилось, так это холодящая свежесть привкуса зубной пасты, которой Ив перед этим почистил зубы, запах его одеколона и скользкий язык мужчины, непонятно зачем полезший в мой рот.
Наверное, я не фанат поцелуев, потому что до сих пор не нахожу в них ничего особенного. Но раз Иву они так нравятся, то мне совершенно не сложно сделать ему приятно. Тем более что после них я могу просить его о чём угодно, точно зная, что мне не откажут.
Жарко сверкая глазами, Ив отстранился от меня, сыто облизав губы, словно только что съел что-то очень вкусное.
– У меня сейчас предстоит ещё несколько встреч, но если ты немного подождёшь, мы можем отправиться куда-нибудь вместе на обед, – улыбнулся он.
– С удовольствием! Но прежде я хотела тебя кое о чём попросить.
– О чём угодно! – Ив потянулся за новой порцией поцелуев, и я успела выдохнуть в его лицо:
– Это касается «Авьен Сортэ».
Ив замер, и его воодушевление, как мне показалось, несколько померкло.
– Проходи! – жестом приглашая меня в свой кабинет, обронил он.
Унизительное чувство для той, что всю жизнь прожила в роскоши и достатке, вдруг стать попрошайкой. Но в последнее время я только и делаю, что прошу. Врачей – отсрочить выплату по счетам; Лиама – завязать с игрой; работников компании – немного подождать зарплату; Ива – дать мне денег...
Устраиваясь в массивном кресле, я дождалась, пока жених сядет напротив и, сцепив на коленях пальцы в замок, тихо начала:
– Мне крайне неловко тебе об этом говорить, но вчера я разговаривала с Лиамом, и он сказал, что хотел бы попросить у твоего банка ещё один займ на три муна под разумные проценты. Я понимаю, что мы и так слишком много тебе должны, но клянусь – это последняя просьба! Скоро заработает наша новая линия, мы получим деньги за заказ и рассчитаемся со всеми своими долгами.
– Анна, милая, – Ив опустил глаза, избегая сталкиваться со мной взглядом. – Боюсь, что на этот раз мой банк не сможет... Я не могу бесконечно давать вам такие огромные суммы.
– Но мы ведь исправно отдаём проценты по ссудам!
– Любимая, – Ив снисходительно улыбнулся, так, словно я говорила ему о том, в чём совершенно не разбиралась. – Проценты, конечно, хорошо, но этого мало. Наша группа контроля, прежде всего, проверяет надёжность клиентов. У вас сейчас дела идут не лучшим образом. Половина вашей собственности в залоге, а производство «Авьен Сортэ» пока не даёт ожидаемой прибыли. Банк больше не станет рисковать деньгами, разве что вам придётся взять деньги под очередной залог. Компании, например, или...
– Нет! – отрезала я, даже не желая слышать о подобных предложениях. – Извини, но закладывать компанию и дом я Лиаму не позволю! Это единственное, что у нас осталось!
Странный кашель жениха и его бегающий взгляд мгновенно меня насторожили, заставив вопрошающе приподнять бровь, требуя немедленного ответа.
– Ты не знаешь? – криво улыбнулся Ив.
– Чего?
– Лиам заложил дом.
Мне показалось, что кресло, на котором я сидела, начало проваливаться вместе со мной куда-то вниз.
– Что?! Да как ты мог дать ему денег под залог дома?!
Не знаю, каким стало выражение моего лица, но Ив испуганно схватил со стола графин и, наполнив водой стакан, быстро протянул его мне.
– Анна, дорогая, я не имел права ему не дать! – заискивающе стал оправдываться он.
Не имел права?! Чушь! Почему тогда только что отказал в займе мне?
– Сколько? Сколько мы должны вернуть банку за дом? – отставив стакан в сторону, я горделиво выпрямила спину, стараясь держать себя в руках.
– Полмиллиона, – сглотнул Ив.
Полмиллиона... В голове хаос. Мне хочется выть. Единый, кажется, сегодня я действительно прикончу своего брата!
С трудом заставив себя успокоиться, я перевела дыхание и бесстрастно поинтересовалась:
– Сколько? Сколько ещё Лиам брал у тебя денег, о которых я не знаю? И какую сумму мы должны тебе в итоге вернуть?
Ив замялся. Лицо его приобрело какое-то виноватое выражение, коего я у него отродясь не видала.
– Дело в том... что... – Ив рвано вздохнул и на одной ноте выпалил: – Прости, но все долги Лиама выкуплены.
О, Единый! Как такое возможно?
Дурное предчувствие иглой кольнуло под сердце, и я тихо спросила:
– Кем выкуплены?
– Анна, послушай, банку нужны гарантии, и если можно вернуть деньги без проволочек и судебных издержек, то...
Объяснения Ива мне уже были не интересны.
– Кем выкуплен наш долг? – жёстко и спокойно повторила свой вопрос я.
Минута воцарившейся тишины – и каменным молотом упавший на меня ответ:
– Грэем Хардом...
Мне показалось, что в моём желудке лопнула колба с жидким азотом, который просто выморозил меня изнутри. Я могла ожидать от Ива чего угодно, но только не этого!
Медленно поднявшись на ноги, я посмотрела в синие глаза жениха, до конца не веря в то, что он мог так со мной поступить.
– Ты продал меня этому тиррианскому ублюдку?
Ив стал белее стен собственного кабинета. Судорожно хватанув ртом воздух, он некрасиво шлёпнул губами и вдруг взвизгнул:
– При чём здесь ты? Это долги Лиама! Ты моя невеста и тебя это совершенно не касается! Когда мы поженимся, вы с отцом станете жить в моём доме и ни в чём не будете знать нужды!
Я не знаю, что запустило механизм разрушения внутри меня – эти его слова или сам поступок, оправдания которому я не находила. Иву нужно было подождать лишь пару мунов, и я бы вернула ему всё до свейга! А он, зная, как сложно сейчас компании «Авьен Сортэ» удерживаться на плаву, просто «расстрелял» её из всех орудий.
Комок злости и чего-то доселе неведомого, просто распирающего меня изнутри, подкатил к горлу, и я едко усмехнулась.
– Так вот, значит, как? Ты ждёшь, когда у меня ничего не останется, чтобы пригреть на своей груди, словно нищенку, дабы всю жизнь я благодарила тебя за твою милость? – спокойно поинтересовалась я, чувствуя, как у меня за спиной разверзается целая пропасть из безнадёги, к которой меня так долго и упорно все подталкивают.
– Анна! Опомнись! О чём ты говоришь?! – в ужасе отшатнулся от меня Ив. – Мне нужна ты, и совершенно не важно, есть у тебя деньги или нет. Я не единожды предлагал тебе назначить день свадьбы, но ты каждый раз находишь причину, чтобы отложить это событие! И я не понимаю, чем вызвано твоё возмущение! Это бизнес! Что я сделал не так?
На меня нахлынула какая-то удручающая апатия. Я так устала от этой бесконечной борьбы. Устала держать лицо перед теми, кому, по сути, было совершенно безразлично, сколько душевных сил я на это трачу.
– Да к ургу всё, Ив! – бесцветно уронила я, уже не заботясь о том, что переступила рамки приличия, разговаривая с женихом в подобном тоне. – Ты знал, что для меня значит компания и дом! И ты позволил Лиаму пустить по ветру всё, что мне было так дорого! Если ты этого не понимаешь, то никогда меня не любил.
Мазнув стеклянным взглядом по явно пребывающему в шоке мужчине, я подняла со стола свой исэйнж и, величественно развернувшись, в абсолютном безмолвии вышла из кабинета.
– Анни! – голос Ива полетел мне в спину, а следом, опомнившись от потрясения, за мной бросился и он сам, поймав за руку у порога приёмной. – Я отвезу тебя домой! Мне кажется, ты немного не в себе после нашего разговора. Мне не стоило рассказывать тебе о доме...
– Ив! – безжалостно прервала его я. – Не стоило скрывать это от меня! Если бы ты чуть больше меня уважал и понимал, то позвонил бы и предупредил в тот же день, когда Лиам пришёл к тебе за деньгами.
– Тебе надо успокоиться! И тогда ты сможешь рассуждать здраво!
– Я спокойна! Разве не видно? – да моим холодным взглядом и ледяным тоном можно было криокамеру из его кабинета сделать, чего нельзя было сказать о бушующем внутри меня урагане гнева, тщательно удерживаемом разумом на коротком поводке. – И в моих рассуждениях гораздо больше здравого смысла, чем в тех жалких объяснениях, которыми ты сейчас пытался меня накормить! А домой меня отвезёт Шэнк. Ты прости, но видеть тебя мне больно и обидно.
– Анна, что с тобой происходит? Ты никогда раньше так со мной не разговаривала!
– Но и ты никогда раньше не бил мне в спину!
– Да при чём здесь ты? – снова вышел из себя Ив.
– При том, что я и Лиам – это одно и то же! Мы – семья! Нанося удар по нему, ты бьёшь и по мне!
– Ты видишь это так?!
– Только так! Несмотря на тяжёлое финансовое положение, наша компания исправно платила твоему банку проценты по гейрам! Мы не просрочили выплат по взятым обязательствам ни на день! Мы выиграли тендер и получили миллиардный заказ планетарного масштаба! И когда до запуска производственной линии остались считанные муны, ты слил все наши усилия в отстойник! Почему?! Почему – Харду? – воскликнула я. – Почему ты продал гейры именно ему?! Ты знал, что тиррианцы сделали с нашей семьёй и, несмотря на это, продал нас одному из них!
– Ты говоришь о том, в чём ровным счётом ничего не смыслишь! Просто Хард оказался единственным заинтересованным лицом! У банка Фрай-а-тэ сейчас тоже не лучшие времена. И если «Авьен Сортэ» пойдёт ко дну, то потянет за собой и нас. Я должен был перестраховаться! Ради нашего с тобой будущего! Это бизнес! Ничего личного!
Ничего личного... Действительно. Всего лишь дом, где я родилась и выросла, и дело моей семьи, которому пять поколений Авьен отдали свои жизни.
Почему-то именно в этот момент я поняла, что мне не нужно безоблачное будущее с Ивом, полученное такой ценой. Собственно, я вообще не понимала, чего хочу теперь. Жизненные ориентиры в один момент разбалансировались, как изношенный механизм, оставив меня стоять на распутье чувств и дорог.
– Я пойду, – усмехнулась я, больше не видя смысла в нашем с Ивом диалоге. – Не буду тебя отвлекать от дел. Я и так отняла у тебя слишком много времени. Прошу за это прощения.
Кажется, впервые Ив не знал, чего от меня ожидать. Смотрел, широко распахнув глаза, и не находил слов. Минуту назад я обвинила его в предательстве, а сейчас, как в старые добрые времена, просила прощения, была покорна и спокойна.
– Я не сержусь на тебя. Тебе просто нужно отдохнуть, – обманываясь моим фальшивым благоразумием, обрадовался Ив. Он даже не понял глубины моего сарказма. Ещё бы! Эта Аннабелль Авьен ему была незнакома. Я и сама узнавала себя с трудом. – Я позвоню тебе сегодня вечером!
– Лучше завтра. Мне и правда следует отдохнуть, – я с безмятежной улыбкой последовала к выходу, преследуя одну-единственную цель: покончить с этим фарсом, в котором уготованная мне роль начинала тяготить.
Как я дошла до блэйкапа – помню смутно. Все силы ушли на то, чтобы удержаться от соблазна набрать номер брата и спустить на него всех сидящих у меня в голове прихвостней урга. Это кончилось бы катастрофой! А катастрофа – несколько не то, в чём сейчас нуждалась «Авьен Сортэ».
Шэнк без лишних вопросов поднял в воздух аппарат, но взгляд мужчины то и дело встревоженно искал меня в зеркале обзора салона, терпеливо ожидая малейшего жеста или слова. Его единственного никогда не могла обмануть маска безмятежного спокойствия, надетая на моё лицо. И это удивляло.
– Домой, Шэнк! – улыбнулась я. – Если это, конечно, ещё наш дом.
– Тин Лиам его заложил? – прозорливо догадался он, одним резким и коротким выдохом выдав всю гамму переполнявших его эмоций.
– И это не самое страшное. Банк Фрай-а-тэ больше не наш основной кредитор!
Шэнк напряжённо вытянулся, и я покачала головой, поворачивая лицо к окну.
– Думаю, тебе стоит сначала посадить блэйкап, прежде чем я расскажу остальное.
– Я крепче, чем вам кажется, лирэ.
– Ты самое ценное, что у меня осталось, – пояснила я. – И ты последний в этой жизни, кем я стану рисковать.
Мужчина подозрительно затих, и только когда блэйкап приземлился на лужайке у особняка и старик вышел на улицу, я поняла, почему он молчал. В глазах Шэнка стояли слёзы. Такие искренние, что мне самой захотелось заплакать. В этом мире фальшивых масок и чувств он один был живым и невероятно настоящим.
Наплевав на традиции и ограничивающие нормы нашего поведения рамки, я взяла своего управляющего под руку и, прижавшись к его плечу щекой, медленно пошагала с ним к дому.
– Хард выкупил все наши долги.
Шэнк замер и сипло выдохнул:
– Единый...
Я горько усмехнулась:
– Сомневаюсь, что молитвы нам сейчас помогут. Хотя от какого-нибудь чуда я бы не отказалась. Например, если бы Харду на голову упал метеорит, я бы точно в чудеса поверила!
– Он уже выставил вам условия оплаты?
– Нет. И это странно. Похоже, наши гейры у него уже больше муна, а он чего-то ждёт. Чего? Что он задумал?
Я шагнула в распахнутую Шэнком передо мной дверь дома, с тоской обведя взглядом просторный роскошный холл. Похоже, что семейным гнездом Авьен мне придётся пожертвовать.
– Здесь принесли какое-то приглашение на приём, – окликнул меня Шэнк, просматривающий опущенную в почтовый ящик на двери корреспонденцию.
– От кого?
– Не знаю, лирэ Анни. Конверт запечатан.
Я собиралась сказать Шэнку, чтобы он его выбросил, потому что у меня сейчас нет ни сил, ни желания изображать перед кем-то из наших знакомых показное благополучие, как управляющий буквально парализовал меня произнесённым:
– Это от Грэя Харда.
Неслыханная наглость! Этот выскочка издевается?
Ург! У этого выскочки все наши долговые обязательства, и если он предъявит их к оплате до того, как я успею запустить линию, то...
Взяв из рук Шэнка белоснежное приглашение, я несколько минут разглядывала наши с Лиамом имена, витиевато выписанные на бумаге с золотым тиснением, и в голове моей родился дикий в своём безумии план.
– Шэнк, найди Лиама и скажи, что я потеряла сознание. Мне нужно, чтобы он вернулся домой. Немедленно!
– Лирэ!.. – явно пытаясь воззвать к моему благоразумию, встрепенулся Шэнк.
– Не обсуждается! – быстро поднимаясь по ступеням и на ходу распуская тугой узел волос, оттягивающий мне затылок, я уже прикидывала все возможные варианты исхода своей встречи с Хардом.
Ему что-то нужно от нас, иначе вместо приглашения на приём сейчас в холле нашего дома были бы судебные приставы. Хочет встретиться? Что ж, я ему окажу такую честь. Вот только с Лиамом надо как-то договориться. Не хватало ещё, чтобы брат опять свёл все мои усилия на нет.
ГЛАВА 2
При всех недостатках Лиама, надо отдать ему должное, когда дело касалось меня, он бросал всё, и как бы далеко ни находился от дома, прилетал в кратчайшие сроки. Он всегда был чутким и нежным братом. И из нас двоих более уязвимым и психологически неустойчивым. А потому мне так сложно судить его сейчас. Ведь он не всегда был таким слабым и зависимым. Просто его очень сильно подкосила смерть мамы.
Серьёзный срыв произошёл на её похоронах. После них Лиам несколько мунов пролежал в клинике и почти крайд ни с кем, кроме меня, не разговаривал.
Понемногу он начал приходить в себя, но это уже был несколько другой Лиам. От весёлого и жизнерадостного парня почти ничего не осталось. Он жил, учился, работал, но делал это словно по инерции, без искры радости, которая всегда так оживляла взгляд его синих глаз. Что-то в брате непоправимо сломалось, а после аварии, покалечившей отца, Лиама вообще словно подменили. Я совсем перестала понимать, что с ним происходит. И самое ужасное, что любую попытку поговорить по душам он воспринимает агрессивно: выходит из себя, начинает нести какую-то ахинею, а потом и вовсе убегает.
Хорошо, хоть в том, что касается компании, он меня ещё слушает и выполняет всё, о чём его прошу. В противном случае мы бы давно её потеряли.
В коридоре у моей спальни послышались торопливые шаги, перепутать которые с какими-либо другими мне было сложно. Откинувшись на спинку кровати, я надела на лицо страдальческую маску и смежила веки, слушая, как распахивается дверь и ворвавшийся в комнату Лиам надрывно произносит:
– Аннабелль, родная... Как такое могло случиться? Почему Шэнк не вызвал врача?
– Я бы тоже хотела у тебя спросить, как могло так случиться, что ты заложил наш дом и не сказал мне об этом ни слова? – взгляд моих резко распахнутых глаз буквально пригвоздил Лиама к полу, остановив всего в каком-то шаге от кровати.
Его бледная кожа стала ещё белее, и теперь пронзительно-синие глаза брата казались просто нереальными. Нервным жестом поправив упавшую на глаза чёлку, Лиам испортил идеальный порядок на своей белокурой голове, став похожим на провинившегося мальчишку.
– Анни, я… Я хотел увеличить полученную сумму, но…
– Ты её проиграл! – безжалостно резюмировала вместо него. – Ты проиграл наш дом! О чём ты вообще думал? Ты хоть представляешь, что уже сегодня нас могут выбросить на улицу?
– Завтра, – просипел брат.
– Что «завтра»?
– Срок по залогу истекает завтра.
– О, Единый!.. – я схватилась за сердце, и Лиам, тут же подлетев к постели, упал возле неё на колени, прижимаясь губами к моей ладони.
– Анни, прости меня, дорогая! Я просто хотел помочь тебе... Мне начало везти! Я думал, что удвою сумму и закрою все наши гейры!
– Лиам, ты как ребёнок! Если бы ты хотел мне помочь, то вкалывал бы вместе со мной в «Авьен Сортэ», и это была бы самая большая твоя помощь!
– А разве я тебе не помогаю? Я и так подписываю всё, что ты мне подсовываешь, говорю на совете всё, о чём ты мне говоришь, хожу туда, куда ты прикажешь! Я как послушная марионетка у тебя в руках!
– Да ты хотя бы вникнуть попытался в то, что я делаю! Это тебя, а не меня учили управлять компанией!
– Прости, из меня вышел бездарный управленец, поэтому я во всём полагаюсь на тебя!
Лиам поднялся с пола, прошёлся до окна и уткнулся в него взглядом, как делал это всегда, только бы не смотреть мне в глаза.
– Очень удобно! Ты просто взвалил всё на мои плечи, потому что сам боишься ответственности!
– Я пытаюсь! – взвился брат. – Я делаю, что могу!
– Залазишь в бесконечные долги, выкручивая мне руки? Да я устала ломать голову над тем, как залатать очередную дыру в бюджете, проделанную тобой! Я не позволяю себе купить что-либо из одежды, экономлю каждый крейс, а ты просаживаешь сумасшедшие суммы за игорным столом, а потом приходишь ко мне и говоришь, что хотел помочь! А завтра нас выкинут из этого дома на улицу! Такова твоя помощь? Лиам, как ты объяснишь это отцу, когда он очнётся?
Брат побледнел до какого-то совершенно болезненного состояния и дёрнул ворот рубахи, словно она его душила.
– Я говорил с Ивом. Он обещал отсрочить платёж на мун. Я обязательно верну дом. Я что-то придумаю!
О, милостивый! У меня на затылке зашевелились волосы. Этот ненормальный опять собирается играть. Я уже видела этот нездоровый блеск в глазах. И знаю, чем всё закончится.
Нет, это надо немедленно остановить!
– Я кое-что хочу тебе показать, – спустив на пол ноги, я поднялась с кровати и, дойдя до выхода, кивком головы пригласила Лиама следовать за мной.
Единый, если бы была жива мама, она пришла бы в ужас от циничности моего поступка. Думаете, я действительно собиралась открыть брату какую-то страшную тайну, когда, очутившись с ним у винного погреба, дала возможность войти ему туда первым?
Нет!
Я хладнокровно и безжалостно закрыла за ним дверь, повернув в замке ключ, а для пущей надёжности задвинула ещё и два засова.
– Анни?.. Что за глупая шутка? – глухо прозвучало из-за двери.
– Это не шутка, Лиам. Я считаю, что подвал пойдёт тебе на пользу. Там есть твоё любимое вино, вяленое мясо, сыр, плед и уютный диван. У тебя будет много времени подумать над своим поведением, потому что пока ты не завяжешь со своим пагубным пристрастием – ты будешь сидеть здесь!
– Ты сошла с ума! Выпусти меня немедленно! Что ты себе позволяешь?
– Я спасаю нашу семью. Прости, дорогой! Я долго пыталась тебя вразумить, но ты меня упрямо не слышишь, может, в тишине и одиночестве ты, наконец, услышишь себя?
Брат выкрикнул что-то ужасно грязное и непристойное, и я болезненно потёрла виски, гадая, как мы могли докатиться до такой жизни?
Стук кулаков Лиама по обшивке двери вывел меня из состояния транса, и я шумно выдохнула, успокаивая себя тем, что я всё сделала правильно. По крайней мере, сегодня брат не спустит за игорным столом очередную сумму таких необходимых нам денег, хотя кое в чём он меня всё же подвёл. У меня больше нет спутника на вечер, а явиться на приём к Харду без сопровождения – это как минимум скандал. Впрочем, для этого мужчины скандал – родная стихия, не проходит и дня, чтобы он не возбуждал общество какой-нибудь дерзкой выходкой. Чего только стоит его появление на президентском балу с самцом рикса, на ошейнике которого болтался выкупленный на аукционе «Восход Эйдэры».
Наглый тиррианец заявил президенту, что его щенок не менее выдрессирован и воспитан, чем местные лирэ, но в отличие от них, он обладает одним неоспоримым преимуществом – всегда молчит.
Ужасно, но шутка президенту понравилась, чего нельзя сказать о женщинах Эйдэры. На следующий день пресса разразилась их гневными отповедями.
И если Хард может себе позволить безнаказанно экзальтировать публику, то на моей репутации скандал поставит крест.
Вариантов с партнёром на сегодняшний вечер у меня оставалось не так уж и много. Ив, учитывая его причастность к делу, отпадал сразу, а из самых надёжных возможных спутников оставались только Шэнк и Рокс Валье – наш с Лиамом друг детства, владелец успешной юридической конторы и мой тайный консультант по делам компании.
Конечно, посвящать Рокса в глубину наших с Лиамом проблем было довольно рискованно, но даже пойми он истинное положение дел, уверена – дальше откровенного разговора со мной дело не зайдёт . Слишком многое нас с ним связывает.
Не став терять время, я набрала его номер, и когда в исэйнже послышались низкие бархатные интонации друга, непроизвольно улыбнулась.
Было время, когда тощий и высокий, словно жердь, Валье вызывал массу насмешек у представительниц противоположного пола не только за свою неказистую внешность, но и за срывающийся на фальцет голос. Именно в те времена на вечеринках, что проводились элитой Эйдэры в закрытых клубах, я принципиально танцевала все танцы только с ним, убеждая подруг, что он лучший партнёр и собеседник из всех, кого я знаю. И это была истинная правда! Рокс и сейчас танцует так, что в его руках даже вешалка покажется всем экзотической танцовщицей, а по части запудривания мозгов ему вообще нет равных. Собственно, это и сделало его одним из самых высокооплачиваемых адвокатов и завидных женихов.
Теперь, когда его голос погрубел, а высокая нескладная фигура пообросла мясом, мышцами и приобрела элегантный лоск, в женском внимании у него нет недостатка. Но привычки прикрывать друг друга у нас остались. И если Роксу на вечер нужно избавиться от чьей-то назойливой компании, то он всегда зовёт на помощь меня.
Сейчас всё было с точностью до наоборот, и Рокс буквально после первых сказанных слов согласился сопроводить меня на приём Харда, чем даже несколько удивил.
О его личной заинтересованности я узнала позже, когда спустя несколько часов вышла из дому и села в его блэйкап.
– Аннабелль, ты великолепна! – не дав мне и рта раскрыть, Рокс ужасно неприлично стал разглядывать моё белое кружевное платье с плотно облегающим лифом и колоколом расходящееся от талии. – Если ты хотела, чтобы все мужчины сегодня смотрели только на тебя, то ты добилась желаемого. Просто северная королева! А самое ужасное, что глядя вот на эти твои сверкающие пуговички, – этот бесстыдник пальцем пересчитал в воздухе все жемчужные бусины, которыми застёгивался спереди мой наряд, – на ум мне приходят совершенно нецеломудренные мысли!
– Ты невыносим! – я легонько стукнула Рокса по плечу сумочкой, послав ему полный укоризны взгляд. – Как тебе не стыдно?
– Мне стыдно лишь за то, что я не так богат, как твой банкир, и мне в отличие от него ничего не светит! Кстати, на месте Ива я бы тебя одну в таком виде в логово урга не отпускал! Поговаривают, тиррианцы своих женщин друг у друга воруют!
– Во-первых, я не тиррианская женщина, а во-вторых, я иду в логово урга не одна! Кстати, а почему ты так быстро согласился и не стал меня отговаривать?
– О-о, – удобно откидываясь в кресле, Рокс мягко тронул блэйкап с места, не забыв при этом мне подмигнуть, полюбоваться на себя в зеркало и махнуть рукой провожающему нас Шэнку. – На то есть масса причин! Как твоему другу – мне было неудобно тебе отказать в просьбе; как верному поклоннику – невероятно радостно провести с тобой время; как истинному навэ – жутко любопытно, за каким ургом ты согласилась пойти на этот приём; а как деловому мужчине – мне до зуда в одном месте хочется посмотреть на тиррианский коворкинг-центр. Говорят, он шикарен! Апартаменты, которые принадлежат Харду в Бломен-делл, находятся прямо над ним! Надеюсь упросить его хозяина показать мне офис.
– Мне кажется, или я слышу нотки восхищения в твоём голосе? Только не говори, что тебе импонирует этот мерзкий тип!
Рокс звонко рассмеялся, поднимая аппарат и набирая скорость.
– Видишь ли... Что мне действительно в нём импонирует, так это то, что он не пытается с нами заигрывать или кому-то понравиться. С тех пор, как тиррианцам разрешили жить на Эйдэре, они довольно уважительно относились к нашим исторически сложившимся традициям. И несмотря на то, что навэ регулярно вставляют им палки в колёса, а власти планеты не особо на это обращают внимание, практически все переселенцы пытаются идти путём дипломатии.
Этот же прилетел на Эйдэру всего пять лет назад и успел за это время скандальными выходками снискать себе не только отвратительную репутацию, но и приобрести просто безумную популярность. Репортёры гоняются за ним, как за какой-то звездой! Его имя у всех на слуху. И это в какой-то мере двигает его бизнес вперёд. Пожалуй, он первый из тиррианцев, кто смог в такие короткие сроки столь значимо приумножить свои капиталы, вложенные в наши отрасли. Его энергетический концерн, даже при всех тормозящих ухищрениях навэ, сейчас занимает лидирующую позицию на Эйдэре, и это достойно уважения. Хард – гениальный стратег, менеджер и управленец! И здесь нам есть чему у него поучиться.
Рокс наконец утих, излив на меня нерастраченный запас своего красноречия, а я неодобрительно фыркнула. Безусловно, в его словах был резон, только легче от этого не становилось. Страшно подумать, что «гениальный» Хард собирался сделать с перекупленными у Ива гейрами.
– И чего этому талантливому стратегу с его деньжищами не сиделось на своём Гамма-Тиррионе? – не удержалась от язвительного замечания я.
– Думаю, ему там стало тесно, – удачно пошутил Рокс, и добавил: – И в прямом, и в переносном смысле. А вот что сподвигло тебя согласиться на его приглашение, для меня до сих пор остаётся загадкой! Не хочешь просветить старого друга на этот счёт? – он искоса метнул в меня заинтересованным взглядом и выжидающе умолк.
Ну правильно! Как умный и проницательный мужчина, Рокс прежде всего хотел знать, во что я его впутала, потому что ни одна благопристойная лирэ в здравом уме не отправилась бы с визитом к мужчине с такой репутацией, как у Харда, да ещё и прихватив с собой вместо жениха или брата кого-то совершенно постороннего.
– Мне нужно поговорить с Хардом, – призналась я. – У него основная часть наших гейров. И мне хотелось бы понять, чего нам следует ожидать в ближайшее время.
Рокс задумчиво уставился вдаль, несколько долгих минут о чём-то усиленно рассуждая.
– Я догадывался, что все твои просьбы от имени Лиама – ширма! И до сих пор тебе очень удачно удавалось изображать из себя эдакого секретаря брата, которого он, ввиду непомерной занятости, посылает решать какие-то насущные проблемы. Ты можешь водить за нос всё население Эйдэры, но Хард хитёр и умён. Если ты заявишься сегодня к нему без Лиама, то раскроешь все карты. Уверена, что тебе это нужно? Может, вернёмся, и ты объяснишь брату, в чём проблема?
– Это бесполезно. Как только Лиам откроет рот, Хард сразу поймёт, что брат плавает во всех вопросах, связанных с «Авьен Сортэ». У меня нет выбора. Я должна понимать, к чему готовиться, чтобы достойно принять удар и обезопасить компанию.
– Ты сильно рискуешь, Анни. Если об этом узнает Ив, у тебя возникнут большие неприятности.
Мне вдруг стало смешно. Знал бы Рокс, что именно Ив эти самые большие неприятности мне и подкинул. Я до сих пор злилась на него, отказываясь понимать причины, по которым он так поступил.
– С Ивом я как-нибудь разберусь.
Рокс неопределённо пожал плечами, насмешливо выдав:
– Если что, помни: у тебя в запасе есть я!
Я расслабленно улыбнулась, но через секунду сердце моё нервно дрогнуло, стоило в поле зрения попасть величественному зданию Цахи-Центра, сотый этаж которого и занимали апартаменты Харда.
Собственно говоря, в этом здании официально ему принадлежали всего три этажа, но ходят слухи, что тиррианский выскочка выкупил намного больше площадей через подставные фирмы, зарегистрированные на эйдэрцев. И хотя прямых доказательств тому никто не нашёл, слухи продолжали шириться и обрастать новыми подробностями.
Спустя минуту наш блэйкап влетел в парковочный ангар на крыше центра . Выйдя из него, мы с Роксом направились к лифту.
Если честно, пока кабинка спускалась вниз, от моего хладнокровия не осталось и следа. Внешне я, конечно, выглядела совершенно спокойной. В зеркальных стенах лифта отражалась белокожая, светловолосая лирэ в кипенном, как первый снег, платье, и единственным ярким акцентом в её неприступно-холодном образе были алые губы и серо-сиреневые глаза. Был бы рядом Лиам, он только по одному их цвету понял, что на самом деле мне страшно.
Чего я боялась? Не знаю. Возникло какое-то непонятное чувство, будто я добровольно иду в хитро расставленную ловушку, и когда её дверца захлопнется, моя жизнь уже никогда не будет прежней.
ГЛАВА 3
Двери лифта разъехались в стороны, и первое, что меня поразило, это ослепительно яркий свет, заливавший всё пространство коридора и холла.
Ну что сказать, хозяин энергетического концерна мог себе позволить не экономить на электричестве, учитывая то, что никто до сих пор не знает, из каких альтернативных источников он его получает.
– Слушай, а у тебя пригласительные именные или просто на двоих? – заметив у входа в апартаменты мрачного вида охранника размером с гору, шепнул мне на ухо Рокс.
– Именные, но я тебя умоляю, ты думаешь, этот шкаф знает меня и Лиама в лицо?
В подтверждение своих слов я бесстрашно подошла к громиле и, изобразив на лице высокомерный апломб, протянула ему пригласительный.
– Тин и лирэ Авьен.
Охранник перевёл внимательный взгляд с меня на сохраняющего каменное спокойствие Рокса, коротко кивнул, а затем нажал кнопку на пульте, и плавно отъехавшая дверь открыла нашему взгляду какое-то совершенно сюрреалистичное пространство.
В сверкающем глянце белоснежных полов и стен отражались косые линии светодиодных ламп, тонкими росчерками перечёркивающие немыслимо выгнутые потолки, арки и причудливо переплетающиеся между собой подвесные террасы. Каскады невероятных по своей форме окон с синими стёклами то наклонялись над полом под острым углом, то выгибались на улицу пузырящейся волной.
Посреди этого искрящегося сине - белого минимализма сновали официанты с выпивкой на подносах, предлагая её разбившимся на группки посетителям, просто стоящим под лестницами и колоннами, или занявшим место на удобных белых диванах, коих повсюду было достаточно много.
Сняв с подноса подошедшего к нам с напитками парня два бокала, Рокс протянул один из них мне и тихонько присвистнул:
– Впечатляет! И это только зал для приёмов. Говорят, что самое запоминающееся здесь у Харда – бассейн. Его потолок похож на брюхо межпланетного корабля.
– Мне это неинтересно, – и чего я вдруг разозлилась, глядя на всю эту роскошь? Наверное, потому, что слишком навязчиво мне ею тычут прямо в глаза. – Меня больше интересует, где хозяин всего этого богатства?
Я стала оглядываться по сторонам, то и дело натыкаясь на любопытные взгляды гостей. Надо сказать, что в основном это были тиррианцы – высокие, темноволосые, смуглые, впрочем, как и все представители их расы, но среди них я заметила и эйдэрцев, причём представителей той самой либеральной части нашей планеты, что так активно сейчас поддерживала политику альянса по межгалактическому переселению и требовала у правительства Эйдэры равенства прав для пришельцев и возможности принимать участие в политической жизни планеты, поскольку голосовать и возможность занимать административные должности они пока не имели.
Нескольких мужчин я знала чисто визуально. Кажется, пересекались на каких-то мероприятиях, куда я приходила с Ивом и отцом. А вот глава департамента энергоресурсов и его первый помощник были вхожи в наш дом, и их присутствие с жёнами у Харда стало для меня неприятным сюрпризом. Мне бы очень не хотелось попадаться им на глаза, дабы избежать лишних расспросов и сплетен.
Дёрнув Рокса за локоть, я переместилась с ним под лестницу, витой спиралью уходящей наверх. Поймав на себе его удивлённый взгляд, я шёпотом объяснила суть проблемы, после чего друг предложил мне подняться с ним на верхнюю галерею. Во-первых, оттуда прекрасно видно, что происходит внизу, а во-вторых, можно, оставаясь незамеченными, наблюдать за всеми гостями. А поскольку меня интересовал конкретно Хард, предложенный Роксом наблюдательный пункт был как нельзя кстати, чтобы не ходить, выискивая его по залам.
Наверху, к слову, оказалось совершенно безлюдно, хотя вид отсюда открывался действительно потрясающий. Здесь пространство обретало совершенно иной объём, и отсутствие посторонних соглядатаев не мешало мне наслаждаться красотой интерьера.
При всей моей нелюбви к Харду, не могу не отметить, что с чувством меры и вкуса у него, видимо, всё было в порядке. Учитывая его дурную славу, я ожидала в его апартаментах увидеть что-то помпезное и кричащее, но отнюдь не минималистичность форм и чёткую безупречность линий.
Простояв на галерее около получаса, я уже начала сомневаться в том, что Хард вообще находится где-то здесь. А что? Вполне в его стиле – пригласить к себе гостей, а самому отправиться на прогулку по ночной Эйдэре. Хотя, как я посмотрю, гостям и без него было не скучно. Они пили, пробовали закуски, увлечённо беседовали между собой и разглядывали украшающие стены картины, такие же безумные по содержанию и смыслу, как этот дом и его хозяин.
Рокс, видя моё уныние, решил спуститься вниз ещё за парочкой напитков и заодно разведать у обслуги, где находится их работодатель. А пока друг отсутствовал, я решила пойти поискать дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Хард не должен был видеть ни смятения, ни тревоги на моём лице – ничего, что выдало бы ему истинную картину чувств.
Побродив по верхнему уровню, я подёргала на себя несколько находившихся там дверей, пока за одной из них не обнаружила то, что искала.
Освежив блеск на губах, я критически прошлась взглядом по собственному отражению в зеркале и осталась довольна тем, как выгляжу. Я надеялась, что мой внешний вид всё же усыпит бдительность тиррианца. Глупый, конечно, расчёт, что Хард купится на мою уловку, но если верить слухам, этот мужчина – жуткий бабник, а значит, попробовать стоит, тем более что других средств воздействия на него у меня просто нет.
Шумно выдохнув, я решительно открыла дверь и, едва не снесла ею проходившего мимо мужчину.
– О, простите! Я вас не сильно ушибла? – я машинально коснулась ладонью рукава его пиджака, подняла глаза и замерла.
Слетевшие с губ слова медленно истаяли в воздухе, пока я смотрела, как удивлённо изгибается густая тёмная бровь тиррианца, а его высокий смуглый лоб прорезает горизонтальная складка.
Так близко я видела Грэя Харда впервые. Не знаю, что интересного в его внешности находили женщины, но его узкое лицо, чуть выдающийся вперёд подбородок, высокие скулы, глубокие носогубные складки и чёрные как смоль волосы, зачёсанные назад, придавали мужчине схожесть с какой-то хищной птицей. И взгляд у Харда был цепкий, пронизывающий, невольно хотелось поёжиться.
– Лирэ, какая неожиданность!
В одну секунду тиррианец вдруг преобразился, приобретая какую-то совершенно не свойственную ему любезность.
Я не успела даже среагировать, когда он, поймав мою руку, легко коснулся её губами, то ли напугав своими манерами до заикания, то ли шокировав настолько, что я, потеряв дар речи, заворожённо уставилась в его лицо, находящееся теперь невозможно близко к моему.
Глубокие лучи мимических морщинок прорезали уголки глаз Харда – тёмно-зелёных, затягивающих в себя, словно болото.
– Так принято приветствовать женщин у меня на родине – жест почтения и уважения, – видя моё замешательство, улыбнулся тиррианец. – Эта традиция перекочевала к нам со старой Земли и прижилась настолько основательно, что теперь никто даже не вспоминает, что она придумана не нами. А чтобы не прослыть невежей, мужчина не должен при посторонних целовать руку малознакомой даме. Так что я учёл все нюансы: здесь никого нет. – Хард развёл руками, демонстрируя отсутствие каких-либо свидетелей рядом. – Но если вам было неприятно, великодушно прошу прощения!
Ург его забери! Вокруг действительно не было ни души, и хотя это именно то, что мне сейчас было нужно для откровенного разговора, такая приватность беседы меня несколько напугала.
Как бы это объяснить, чтобы вы меня поняли правильно? Просто мощная, подавляющая энергетика этого мужчины ощущалась мною на каком-то физическом уровне!
От него веяло силой, уверенностью и угрозой. Во всём облике Харда читался кричащий вызов. И дело даже не в том, что идеально скроенный костюм сидел на нём как влитой, подчёркивая все линии его фигуры, а это по традициям Эйдэры считалось недопустимым. И не в запахе его баснословно дорогого одеколона, скорее всего созданного по индивидуальному заказу, уж в этом я разбиралась. В глазах тиррианца я не заметила ни раскаяния, ни смирения. И его слова извинения мне показались такими же фальшивыми, как и благопристойный внешний вид, за которым он сейчас так удачно скрывался. Этот мужчина всегда делал то, что хотел, и плевал на мнение остальных с высоты своего Цахи-Центра. И даже знай он точно, что его приветственный жест мне неприятен, Хард всё равно бы его повторил.
Будь я в ином положении, то обязательно бы сказала ему об этом, но у меня, к сожалению, сейчас не было другого выхода, как принять его правила игры.
– Очень необычная традиция, – я выдавила из себя такую невинную и кроткую улыбку, что самой захотелось расплакаться от умиления. – Но на Эйдэре, пожалуй, она вряд ли приживётся. Здесь её сочтут слишком... непристойной.
Теперь с моей улыбкой мог посоперничать ещё и мой смущённый румянец. Надеюсь, Хард не может понять, что это всего лишь спектакль?
– Все правила на Эйдэре, касающиеся женщин, мне кажутся несколько консервативными, вы так не считаете? – тут же приятно оживился Хард.
– Меня с детства учили не обсуждать традиции, поэтому я принимаю их как аксиому, – продолжая играть роль благопристойной лирэ, я подарила тиррианцу тот сияющий чистотой взгляд, от которого Ив обычно впадал в счастливый ступор. – Я не вижу ничего плохого и ущемляющего мои права в наших законах.
– Кстати, если их соблюдать, то в данный момент я вас компрометирую, – свет диодных светильников искрами заиграл в лукаво прищуренных глазах Харда, сделав его похожим на мифического урга. – Кажется, лирэ не принято оставаться в обществе незнакомого мужчины без сопровождения. Вы позволите проводить вас к вашему спутнику?
А вот это мне было совершенно не нужно, как и то, чтобы сейчас сюда явился Рокс и испортил начатую партию.
– Если вы представитесь, то перестанете быть незнакомым мужчиной, – мой голос лился сладкой патокой, и так талантливо, как сейчас я, пожалуй, никогда не изображала теплоту и радушие. – Тогда мы сможем спасти мою слегка подмоченную репутацию.
Я послала Харду заговорщическую улыбку и протянула руку, ожидая ответа.
Он белозубо усмехнулся, одарив меня каким-то очень странным взглядом, и если бы я расшифровала его сразу, то не стала бы притворяться и дальше.
– Аннабелль Авьен.
– Грэй Хард.
Забавляясь моей последовавшей за этим реакцией, мужчина чуть склонил к плечу голову, разглядывая меня так бесстыдно пристально, словно я была редкой бабочкой в его энтомологической коллекции.
– О-о... Тот самый?.. – изобразив невероятно искреннее удивление, я осторожно высвободила из достаточно крепкого захвата Харда свою руку и потупила взгляд: – Простите за бестактность.
– Ну что вы, лирэ! Договаривайте! Какой именно? Мне не терпится узнать, что обо мне говорят в ваших кругах! Какие до вас дошли слухи? Я мерзкий и беспринципный тип?
Хард широко улыбался и казался просто образцом доброжелательности и воспитания. Да-да, так я и поверила!
– Мне думается, слухи о вас слишком преувеличены. Лично мне вы показались крайне благоразумным и воспитанным мужчиной, и я никогда не поверю, что вы способны на какие-то ужасные вещи!
– Ужасные? – тиррианец состроил уморительную гримасу и, шагнув вперёд, вдруг навис надо мной. – Это какие? Что прекрасная лирэ считает ужасным?
Надеясь, что выгляжу более чем убедительной, я отвела от лица Харда сконфуженный взгляд, пролепетав что-то невразумительное:
– Мне очень неловко... Я... Дело в том, что я случайно подслушала разговор брата... Он говорил о вас.
– И что такого ужасного обо мне говорил ваш брат?
– Он сказал, что вы хотите нас разорить. Вы ведь этого не сделаете?
Наивно хлопнув ресницами, я посмотрела в глаза Харда и вздрогнула, когда заметила вспыхнувший в них азартный блеск.
– А вам бы этого не хотелось?
– Нет, конечно!
– И мне не хотелось бы, – явно паясничая, заявил Хард. – Но, видите ли, в чём дело... Ваш брат мне должен. Очень большую сумму.
– Он отдаст! Всё до крейса! Я ручаюсь за него! Вам нужно подождать всего несколько мунов, хотя если пожелаете, мы можем погасить часть гейров уже в текущем.
С лица Харда вдруг исчезло напускное выражение святости, и тиррианец усмехнулся. Гадко. Так, словно уличил меня в бессовестной лжи.
– Просто потрясающе… – задумчиво протянул он. – А я всё ломал голову, как твоему недоумку-брату удалось выдрать у меня тендер? Это ведь ты? Не сомневаюсь, что тебе каким-то образом удалось получить доступ к центральной базе данных и подсмотреть пакет моих предложений, а потому снизить ваше.
– Не понимаю, о чём вы?
Ург, я прекрасно всё понимала, потому что информацию по пакету его предложений мне слила жена главы департамента планетарных закупок, просто выпытав у него в постели предложенную Хардом цену.
– А по-моему, понимаешь, Белль, – чуть растягивая гласную, этот мерзавец не только сократил моё имя, но произносил его так интимно и чувственно, словно имел на это право.
– Не смейте меня так называть! – это вылетело само собой, сорвав с меня маску благовоспитанной наивной дурочки.
– А как? Этим невзрачным «Анни»? – хищно подался вперёд Хард. – Оно тебе не идёт, – пальцы мужчины бесцеремонно коснулись моей щеки, мягко огладив подушечками скулу, что вызвало у меня совершенно адекватную реакцию на такую наглость.
Резко замахиваясь, я и не предполагала, какими будут последствия моего поступка, когда залепила этой беспардонной тиррианской сволочи звонкую пощёчину.
Уверена, такого отпора Хард от меня не ожидал. Он озадаченно потёр щеку и улыбнулся. Пугающе. Так, словно прятал за этой любезностью желание меня придушить. В бесстыжих зелёных глазах отразился мой страх, и, видимо, он и стал для Харда сигналом к атаке.
– Не люблю, когда меня бьют не по делу, – мягкий и вкрадчивый тон тиррианца прозвучал как угроза, и тому, что произошло в следующую секунду, я вообще не нашла объяснения.
Хард странно качнулся, словно на доли секунды потерял координацию и опору, а потом набросился на меня, безжалостно и стремительно захватывая в плен своих крепких рук. Время замерло ярким стоп-кадром, когда губ моих коснулся шокирующий в своей непристойной дикости поцелуй.
Тиррианец втягивал в свой рот мои губы с каким-то страстным и нежным безумием, как будто хотел высосать мою душу. Воздух в лёгких как-то внезапно закончился, а тело непослушно обмякло, наполняясь ленивой тяжестью. Мне вдруг показалось, что ещё мгновение – и я потеряю сознание, не в силах сопротивляться просто парализовавшему меня ощущению жаркой невесомости, пульсирующей вокруг нас плотным коконом.
Я понятия не имею, что это было, но когда Хард с низким гортанным звуком разорвал наш поцелуй, я едва стояла на ногах, дышала, как загнанный шусс, и боялась, что собственное сердце сейчас проломит грудную клетку и в обмороке грохнется мне под ноги.
В чувство меня привёл вид наглой морды Харда. Дико захотелось плеснуть в неё какой-нибудь гадостью, чтобы она перестала светиться явным самодовольством и торжеством.
Не раздумывая, я заехала по ней рукой с такой силой, что голова тиррианца от моего удара дёрнулась.
– А вот теперь есть за что, – он медленно облизнулся, возбуждённо сверкая зеленью глаз и путешествуя взглядом по моей шее и груди так, словно одежды на мне не было, и он бесстыдно любовался тем, что видеть ему вовсе не полагалось.
Это раздражало настолько, что контролировать собственные эмоции я уже была не в силах.
Желая поквитаться за унижение, я замахнулась опять, но ладонь мою тут же перехватили, удерживая в стальном захвате длинных ухоженных пальцев.
– Не стоит, Белль, – дёрнув меня на себя и впечатав в своё жёсткое тело, Хард язвительно прищурился. – По-моему, я был тебе не настолько неприятен. Ударишь меня ещё раз – и я поцелую тебя снова. Чисто из спортивного интереса. Чтобы сравнять счёт.
– Вы сумасшедший!
– Серьёзно? А мне казалось, здесь так называют слетевших с катушек лирэ! Куда девалась твоя покорность, Белль? Разве так должна вести себя истинная навэ?
Насмешливо приподнятая бровь Харда лишь подчёркивала его превосходство, и произнесённые с издёвкой слова обидой распирали грудь.
Я с ненавистью оттолкнула его от себя, понимая, что очень опрометчиво решила заявиться в логово тиррианца, да ещё и остаться с ним наедине. Он был опасен, силён и непредсказуем.
Его поцелуй ожогом горел на моих губах, а запах дорогого парфюма, казалось, въелся мне в кожу. Преследовал.
Терпкий, с лёгкой горчинкой, он кружил голову и опьянял, словно я надышалась ядовитыми парами, и они одурманили моё сознание.
Надо было бежать. Немедленно! Пока этот гадкий мужчина не совершил что-нибудь ещё более возмутительное. Теперь я знаю, что договариваться с ним бесполезно, поскольку он способен на любую подлость. Мне надо готовиться к войне, потому что мир в планы Грэя Харда однозначно не входит.
ГЛАВА 4
– Уже уходишь? – издевательски поинтересовался Хард, стоило мне с гордым видом развернуться и без всяких объяснений двинуться прочь – подальше от тиррианского выскочки. – А как же поговорить? Разве не для этого ты устроила весь этот спектакль, Белль?
И снова он произносил моё имя так, что в затылке появлялось холодное покалывающее ощущение. Никогда и никто, кроме мамы, меня так не называл. В её устах имя «Белль» всегда звучало как нежная ласка. Единый, почему Харду пришло на ум именно это сокращение? Почему нужно было испортить своим грязным языком самое светлое воспоминание о маме? Сволочь!
– Я выяснила всё, что хотела, – метнув в наглеца холодным взглядом, я вернула ему такую же достойную урга улыбку, обмениваясь «любезностью». – Хотите потребовать у «Авьен Сортэ» немедленной выплаты по гейрам? Ваше право! Только придётся подать на нас в суд! Потому что добровольно я вам ничего не отдам.
В глазах Харда мелькнуло и тут же исчезло что-то очень похожее на восхищение, что в данной ситуации было неуместно и как минимум странно. Впрочем, не хочу даже анализировать, что кроется за мимикой и взглядами этого больного!
– Конечно, не отдашь! Ты неплатёжеспособна. Все свои доходы ты бросила на реализацию договорённостей по тендеру. И если ты их не выполнишь, тебя порвут на лоскутки, Белль.
Ург, или этому гаду доставляло удовольствие меня дразнить, или, называя меня так, ему казалось, что он невероятно оригинален.
– О, не стоит так быстро списывать меня со счетов! Вы, видимо, забыли, тин Хард, что это Эйдэра, а не Гамма-Тиррион! И здесь моё имя значит гораздо больше, чем ваши деньги. Если вы надеетесь, что ваш иск удовлетворят в течение муна, то приятно заблуждаться и дальше. И пока вы будете оббивать пороги судебных инстанций, я запущу линию и погашу все долги.
Не думаю, что Хард этого не понимал. Судя по его реакции, такой исход событий он предвидел, потому что лицо его по-прежнему нагло сияло самодовольством.
– Не сомневаюсь, что с твоими актёрскими талантами ты будешь очень трогательна, когда расскажешь судье какую-нибудь плаксивую сказочку, убедишь его пожалеть брата и отложить рассмотрение иска. Как же приятно наконец понимать, с кем имеешь дело!
– Не могу ответить вам тем же, – огрызнулась я, собираясь идти дальше.
– Ты не учла одну мелочь, – остановил меня Хард. – Твой расчёт, конечно, верен, учитывая ваши традиции и менталитет, но продажные чиновники есть не только на Гамма-Тиррионе. Ты даже не представляешь, сколько их на твоей благовоспитанной Эйдэре!
Я фальшиво улыбнулась, пряча за маской непринуждённости страх. Если Хард перекупит судью – мне конец. Сколько бы тиррианец ни потратил, выигрыш будет в сотни раз больше.
– Да далеко и ходить за примером не надо, – не унимался он. – Возьмём хотя бы твоего жениха...
У меня похолодело в груди и отчаянно захотелось врезать Харду снова.
– Мой жених исходил из соображений целесообразности и текущего финансового положения банка, продавая вам гейры. Это бизнес и ничего личного!
– М-м, – издевательски потянул тиррианец. – Это, конечно, очень целесообразно – сначала драть с тебя грабительские проценты, а потом продать с потрохами. Бизнес и ничего личного!
На что он намекал? И какого урга пытался сейчас вбить клин между мной и Ивом?
– Я платила стандартный процент на общих основаниях!
– Да ну? – подался вперёд Хард, впиваясь в меня острым и пронизывающим взглядом. – А ты ради интереса хоть когда-нибудь интересовалась процентной ставкой в других банках?
Сказать, что мне стало дурно – это слишком невыразительно. Возникло ощущение, что все мои внутренности завязались узлом где-то в районе желудка. Сотни лет банк Фрай-а-тэ был бессменным финансовым партнёром семьи Авьен. Наши отношения построены на дружбе и доверии. Если отец видел банк Ива самым выгодным кредитором, то зачем мне нужно было сомневаться в его компетентности, проверять или обращаться в другой?
– Ни один другой банк при существующем положении дел «Авьен Сортэ» не дал бы мне ссуду!
Хард рассмеялся, и смех его действовал мне на нервы ещё больше, чем он сам.
– Ты выиграла тендер планетарного масштаба! Даже самый малограмотный финансист понимает, что это миллиардные обороты в будущем! Что какие-то жалкие миллионы, которые ты займёшь сейчас, в сравнении с этим? Любой банк захотел бы иметь такого «жирного» вкладчика!
Если любой банк был счастлив дать мне деньги, то почему Ив представлял мне всё в ином свете? Хард своими словами лишил меня твёрдой почвы под ногами, хотя, возможно, это именно то, чего он и добивался, преследуя какую-то свою шкурную цель. Мне нельзя верить ему на слово. Я должна всё проверить лично!
– Когда стану «жирным» вкладчиком, обязательно выберу из «любых» банков самый выгодный, а сейчас прощайте! – демонстративно потеряв к Харду всякий интерес, я направилась к лестнице, ведущей вниз, даже не сомневаясь, что тиррианский провокатор просто так от меня не отстанет.
Ург, и где носит Рокса, когда он так мне нужен?
– Где твои манеры, Белль? – догнав меня всего в два шага, Хард, паясничая, изобразил ужас на лице. – Разве место женщины не за плечом мужчины? Что подумают твои сородичи, когда увидят тебя идущей впереди меня? Не боишься, что пресса, величающая тебя Лирэ Совершенство, завтра приклеит тебе другой ярлык?
Я остановилась, замораживая Харда холодом своего взгляда, и, бесстрастно отступив на шаг, жестом пригласила его пройти вперёд. Честное слово, мне проще смотреть в его спину, чем видеть наглую тиррианскую морду и слушать бесконечные гадости.
Но его такая дислокация совершенно не расстроила. Он чуть повернул голову к плечу и продолжил умничать, спускаясь по лестнице, даже не глядя себе под ноги.
Очень надеялась, что он оступится и свернёт себе шею. Напрасно. Видимо, по своему дому он мог ходить с закрытыми глазами.
И всё-таки, куда запропастился Рокс? Как мне теперь избавиться от назойливой компании Харда?
Спустившись вниз, я стала вертеть головой, выискивая друга взглядом, и совершенно упустила из виду тот момент, когда Хард остановился и повернулся ко мне лицом. Я обратила на него внимание только потому, что заметила, как он подал рукой какой-то знак охраннику, наблюдавшему за всеми нашими передвижениями.
Мне это показалось странным и подозрительным.
– Всего доброго! Спасибо за вечер, не могу сказать, что приятный.
Собираясь улизнуть и дождаться Рокса в ангаре, я сделала шаг в сторону, но Хард тут же преградил мне путь.
– Вечер только начался. Ты пропустишь самое интересное, Белль.
– Кто вам сказал, что у нас с вами интересы могут совпадать? Мне не интересны ни вы, ни ваше общество, ни ваши предложения!
С губ Харда наконец съехала дико раздражающая меня самодовольная улыбка и лицо его приобрело угрожающее выражение.
Наверное, не надо было его злить, но он сам напросился!
– Да? Это смотря что предлагать! – едко заметил он. – Ты ведь пришла сюда ради «Авьен Сортэ». Рискуя именем, репутацией и отношениями с женихом, раз взяла в сопровождение постороннего мужчину...
Сделав вид, что совершенно спокойна, я лишь безразлично повела бровью, хотя на самом деле была в ужасе от того, что Хард за мной следил.
– На что ты готова пойти, Белль, чтобы спасти свою семью от разорения?
Сволочь!
Я готова была на всё, что угодно. Вот только я и в дурном сне не могла предположить, куда повернёт Хард.
– А вы попытайтесь меня разорить и посмотрите, на что я способна!
– Как страшно! – съязвил он. – Как думаешь, что станет с вашими акциями, когда я пущу слух, что «Авьен Сортэ» на грани банкротства?
И вот теперь я поняла план Харда: пользуясь паникой, он начнёт по дешёвке скупать акции «Авьен Сортэ» и получит место в управлении компанией, а если перекупит кого-то из основных акционеров – то и контрольный пакет. Этот тип собирается отобрать у меня компанию, а заодно и деньги, которые в таком случае потекут уже в его карманы после запуска новой линии производства.
– Не хочешь теперь попросить меня об одолжении отсрочить выплату по гейрам? У тебя это так хорошо получалось, когда там, наверху, ты изображала из себя саму кротость и невинность, – Хард сделал небольшую паузу и насмешливо протянул: – Белль.
– Даже если я буду подыхать от голода, – я надменно вскинула голову, очень тихо чеканя слова, чтобы не привлекать внимание окружающих, которые и без того заинтересованно косились на нас с Хардом, – просить вас о снисхождении я не стану! Недостойны!
Хард передёрнул скулой, как от пощёчины, и зелёные глаза гневно сузились.
– Значит, просить у такого как я – унизительно для такой как ты? А хочешь, я подарю тебе выкупленные мною гейры?
Во взгляде Харда полыхнуло что-то зловещее. Он щёлкнул пальцами, и рядом с нами возник какой-то мужчина с тонкой прозрачной папкой, внутри которой я заметила банковские документы с витиеватой подписью Лиама.
Кичась собственной значимостью, Хард продемонстрировал мне их подлинность, а потом, перестав улыбаться, спокойно посмотрел в моё лицо:
– Милое платьице, Белль! Особенно пуговки на груди! Я весь вечер только и думаю о том, чтобы их расстегнуть.
У меня по спине поползли ледяные мурашки. Сохраняя прежнее хладнокровие, я презрительно посмотрела в затуманенные злостью глаза Харда и вопросительно приподняла бровь.
– Расстегнёшь их и покажешь, что под ними – отдам тебе гейры. А если снимешь платье и продемонстрируешь всё остальное – получишь миллион крейсов, – ухмыляясь, Хард достал из кармана ручку с чековой книжкой и, вписав в чек миллионную сумму, положил его поверх папки с гейрами. – Такой товарообмен тебя больше устраивает? Белль.
Не знаю, как удержалась от того, чтобы не ударить Харда. Озвученное им предложение было просто чудовищно в своём цинизме и пошлости. Не мигая, я мерилась с тиррианцем взглядом, и в этот миг для меня перестало существовать всё происходящее вокруг. Мир наполнился вакуумом, внутри которого находились я, Хард, и моё безотчётное желание его убить.
Он бросал вызов всему, на чём строились традиции Эйдэры, обесценивая истинную навэ до уровня дорогой шлюхи. И дело не в том, что он на что-то надеялся. Хард просто хотел меня унизить. Показать, как мало значит для него моё доброе имя и честь рода Авьен. Смешать с грязью, заставить с улыбкой проглотить оскорбление и уйти ни с чем, бессильно глотая ярость.
Наверное, это был миг чистого безумия, когда, разорвав зрительный контакт с тиррианцем, я вдруг посмотрела на папку и чек.
Я не могла отвести от них взгляда, словно за плечом моим стоял коварный ург и искушающе нашёптывал: «Подумай! Это решение всех твоих проблем, Аннабелль. Нет гейров – нет долгов. Вся прибыль пойдёт не на погашение процентов по ним, а на увеличение мощностей производства! Ты запустишь линию даже раньше, чем планировала! И миллион в придачу...»
Единый, я смогу выкупить дом и оплатить альтернативное лечение отца в новейшем медицинском центре, где мне обещали поднять его на ноги!
Время растянулось, засасывая меня в свою вязкую воронку. Я слышала лишь грохот собственного сердца, видела словно в замедленной съёмке, как расширяются глаза Харда, в узкую линию сжимаются губы и резко дёргается кадык, когда я демонстративно вручила ему свою сумочку, а затем, не задумываясь о последствиях, высвободила из петельки верхнюю пуговицу на платье.
Что, не ожидал?!
Расстегнув лиф и отгибая его края, я всё ещё смотрела в смуглое лицо Харда, на скулах которого яростными узлами двигались желваки.
Взгляд тиррианца потемнел, наткнувшись на кружево прикрывающего мою грудь бюстье. Запах одеколона Харда назойливым шлейфом вился в густом воздухе, одурманивая и подталкивая меня к очередному сумасшествию.
Спустив платье с плеч, я бесстыдно дёрнула его вниз и, переступив через белоснежную лужицу, скользнувшую к моим ногам, осталась одетой лишь в туфли и кружевной комплект белья, который по большому счёту вообще мало что скрывал.
Где-то на периферии моего сознания одиноко выстрелила мысль: «Это всего лишь сон, Аннабелль. Жуткий, мучающий тебя каждую ночь сон. Ты видела его сотню раз. Проснёшься – и всё закончится!»
Схлестнувшись в безмолвном поединке с Хардом взглядом, я выдернула из его рук свою сумочку, спокойно отобрала чек и папку с гейрами, а потом улыбнулась:
– Вечер удался! Кажется, я ничего не пропустила...
Я не знаю, как смотрели на меня гости Харда и что думали обо мне в этот момент.
Последнее, что я видела, прежде чем уйти, гордо вскинув голову и царственно расправив плечи, были сверкающие изумрудной зеленью глаза тиррианца.
– Один - ноль, Белль, – глухо прозвучало мне в спину, но оборачиваться я не стала. Я видела впереди только дверь выхода, и когда она отъехала, выпуская меня на свободу, судорожно глотнула свежий воздух, словно всё это время и не дышала.
На плечи мне опустилось что-то тёплое, заставив вздрогнуть и резко повернуть голову. Меньше всего я ожидала от охранника Харда, что он снимет с себя пиджак для того, чтобы спрятать мою наготу от посторонних глаз.
– Благодарю, – растерянно произнесла я, взглянув на мужчину, который, отступив на шаг, тут же отвернулся, будто смотреть на меня ему категорически воспрещалось.
Я дошла до лифта, дождалась, пока приедет кабинка, и когда её спасительное пространство приняло меня в свои объятья, поняла, что сил держаться больше не осталось. Меня трясло в мелком ознобе, а горячие слёзы катились по лицу, жгли щёки и губы, и в сверкающих зеркалах отражалась моя бледная тень – в пиджаке с чужого плеча, почти до колен прикрывающем мои голые ноги.
Запоздалый стыд волной прокатился по телу, жарко ударив в голову. Завтра разразится скандал. Моё имя смешают с грязью. Друзья отвернутся. Ив откажется. А общество, ещё вчера смотревшее на меня с восхищением, поменяет свою любовь на ненависть.
Я сжала в руке папку с чеком, увидела себя в зеркале и вдруг поняла, что мне наплевать. Я вернула всё, что семья чуть было не потеряла по вине Лиама! Могу завтра же выкупить наш дом из залога, и у меня останутся средства, чтобы обеспечить отцу эффективное лечение.
Стерев тыльной стороной ладони слёзы, я улыбнулась своему отражению, вытянула из сумочки исэйнж и набрала сообщение Роксу: «Жду тебя в ангаре».
ГЛАВА 5
К тому времени, когда Рокс поднялся наверх, я уже успела успокоиться. Слёзы высохли, дыхание стало ровным, и только лицо пугало излишней бледностью.
Можно сказать, что я выглядела отлично, за исключением просто возмутительного внешнего вида. Он и шокировал Рокса.
Его реакцию при виде меня можно было описать очень коротко: вселенский ужас.
– Где ты был? – холодно поинтересовалась я, игнорируя то, что лицо Рокса посерело, а губы начали трястись.
– Анни... – голос друга, как в юности, сорвался сначала на фальцет, а потом перешёл в страшный шёпот: – Что?.. Что произошло? Что с тобой сделали?
– Это не то, о чём ты подумал, – устало отмахнулась я и хлопнула ладонью по дверке блэйкапа. – Открой! Я хочу быстрее убраться отсюда.
Запустив меня внутрь аэромобиля, Рокс уселся рядом и, ожидая объяснений, гулко сглотнул.
– Так где ты был всё это время? Почему оставил меня одну? – не собираясь облегчать муки его совести, произнесла я.
– Смотрел коворкинг-центр Харда, – повинно пробормотал он.
– И как впечатления? – не удержалась, чтобы не съехидничать. – А в бассейне поплавать не успел?
– Анни, прости... Я думал, ты будешь ждать меня наверху. Я не ожидал, что так получится, – Рокс нервно взлохматил пятернёй свою шевелюру, а потом взорвался истерикой: – Ург! Анни, ты можешь мне объяснить, что вообще произошло? Почему ты в таком виде? Где твоё платье?
– Продала Харду! За миллион крейсов, – протягивая другу чек, заявила я. – Как думаешь, не продешевила?
Пожалуй, упавшая челюсть Рокса была самым приятным событием за вечер. Ну, если не считать греющих мне душу гейров и чека.
– А зачем Харду понадобилось твоё платье? – глупо поинтересовался мужчина.
– Как зачем? Наденет его на федеральный благотворительный бал!
До Рокса наконец дошло, что я над ним издеваюсь. Мрачно передёрнув челюстью, он посмотрел на меня с укоризной и уже спокойнее спросил:
– Не хочешь мне объяснить, что же всё-таки произошло?
Честно говоря, рассказывать о стычке с Хардом – всё равно, что пережить тот ужас снова. Нет, мне не хотелось ни говорить, ни вспоминать о моменте собственного помешательства, который теперь уже безвозвратно изменил мою жизнь.
– Завтра обо всём узнаешь из прессы, – зябко кутаясь в пиджак, вздохнула я. – Я не обижусь, если ты после этого больше в мою сторону и не глянешь.
– Анни! – вспылил Рокс. – Что ты такое говоришь? Хочешь, чтобы я себя ненавидел? Я чувствую себя виноватым во всём, что с тобой произошло, хотя понятия не имею, что именно случилось.
– Ты ни в чём не виноват. Я знала, что делаю. Просто Хард бросил мне вызов, а я в минуту отчаяния совершила ужаснейшую глупость, на него ответив. Вот и всё.
Отвернувшись к окну, я несколько секунд молчала, а после, взяв себя в руки, попросила Рокса:
– Сделаешь для меня ещё одно одолжение?
– Всё, что угодно.
– Хочу, чтобы ты снял деньги по чеку. Сейчас же! Я, к сожалению, не одета подобающим образом, чтобы появиться в «Первом Планетарном». И кстати, возьми у них прайс с процентными ставками по корпоративным клиентам.
– Ты собираешься вывести «Авьен Сортэ» из банка Ива? – опешил от моей просьбы Рокс.
– Нет, пока просто хочу кое-что сравнить. Сделаешь?
Рокс кивнул, запустил двигатели, и через минуту наш блэйкап уже летел над сверкающей огнями Эйдэрой в сторону «Первого Планетарного Банка».
Честно сказать, в здании Ингард-Центра, где он находился, я бывала не раз, но сам банк обходила стороной только по той причине, что его хозяином был тиррианец. Основатель «Первого Планетарного» Кейс Клофф одним из первых прилетел на Эйдэру по программе переселения, и сейчас банком управляли его родившиеся уже на нашей планете дети.
Что выгодно отличало тиррианский банк, как мне казалось, от наших, так это круглосуточный режим работы. И сколько бы я ни бросала Иву намёки, что крайне привлекательно для клиентов – прийти в банк в любое время дня или ночи и знать, что тебя там обслужат как самого дорогого гостя, он отмахивался от меня, повторяя излюбленную фразу, что я в этом ничего не понимаю.
Возможно, я действительно мало смыслила в банковской системе, но как простой обыватель считала такой подход тиррианцев к делу очень профессиональным.
А сейчас он вообще играл мне на руку. Кто знает, что взбредёт в больную голову Харда? Может, до завтра он решит аннулировать чек, и тогда я буду выглядеть просто полной дурой.
Признаюсь, что пока я ждала возвращения Рокса на парковке, вся изнервничалась. Мне во всём виделись происки Харда, и я боялась, что друга сейчас задержат за подлог или мошенничество, а меня эта тиррианская сволочь заставит сделать ещё какую-нибудь мерзость в обмен на свободу друга.
Спасибо Единому, всё обошлось. Прошло чуть больше получаса, когда из стеклянных дверей центра появился Рокс, да ещё и в сопровождении охраны.
Трое высоких и крепких мужчин довели друга прямо до блэйкапа и, вручив ему объёмный кейс с кодовым замком, вежливо откланялись.
Не могу вам даже передать, каким было лицо Рокса, когда он влез в аппарат и уселся на сиденье.
– Что? – встревожилась я, глядя на то, как друг молчит и смотрит куда-то перед собой.
Он мотнул головой и рассеянно произнёс:
– Я в ауте.
– От чего?
– От всего, – довольно пространно ответил Рокс, скосил на меня взгляд и усмехнулся: – Миллион наличными – большая сумма, Анни. Они звонили Харду.
От упоминания одного этого имени моё сердце сделало нервный кульбит, а во рту пересохло.
– И? – затаила дыхание, не ожидая от ответа Рокса ничего хорошего.
– Он приказал выдать мне всё до крейса. Сказал, что был должен.
Я поперхнулась вдохом и недоверчиво уставилась на друга.
– А ещё тиррианцы предоставили мне сравнительный анализ процентных ставок всех банков Эйдэры. Хотя я спросил только, какие они у «Первого Планетарного».
Рокс молча протянул мне несколько печатных листков, взглянув на которые, я обомлела.
– Тоже в шоке? – изучая моё лицо, хмыкнул он.
– Почему так?
– Потому что мы – идиоты! Напыщенные, самовлюблённые, зашоренные и ограниченные рамками собственного тщеславия! Мы видим в преемственности семейных банков продолжение наших традиций, а тиррианцы прежде всего во всём ищут выгоду.
Я мрачно смотрела на колонки цифр, и их безжалостная статистика ввергала меня в уныние. Выходит, Хард не просто так обвинил Ива в грабительских процентах. И дело даже не в том, что они у Фрай-а-тэ были чуть выше, чем у некоторых других банков, принадлежащих эйдэрцам, а в том, что они в два раза превышали тиррианские!
– Понимаешь, что происходит? – зло ткнул пальцем в листок Рокс. – Это сговор! Наши финансисты, пользуясь традициями и тем, что богатейшие и почтеннейшие рода Эйдэры никогда не воспользуются услугами тиррианского банка, просто бессовестно нагревают на нас руки!
Что ж, теперь мне становилось понятным, каким образом Харду удавалось так быстро наращивать свой капитал. Пока я половиной прибыли лишь гасила проценты, он успевал вернуть «Первому Планетарному» всё, что у него занял, и запустить новый проект.
Самое обидное во всём этом было то, что Ив совершенно точно знал тиррианские расценки и, при этом, понимая тяжёлое положение, постигшее «Авьен Сортэ» после болезни отца, даже не попытался снизить нам ставки хотя бы ради меня! А ещё говорил мне о каких-то нелёгких временах! Да он на нас заработал больше, чем на ком-либо другом!
Меня душило горькое и болезненное чувство разочарования. А следом за ним волной поднималась глубинная злость. Видимо, сегодняшний день исчерпал лимит моего терпения. Слишком много всего произошло.
Я сложила вдвое листок с данными по процентным ставкам и обратилась к Роксу:
– У меня к тебе просьба... Сегодня же пришлю тебе на почту копии всех наших договоров с Фрай-а-тэ, прочих документов и ценных бумаг. Можешь всё тщательно пересмотреть и сказать мне, как быстро «Авьен Сортэ» может расторгнуть отношения с банком и какие потери мы при этом понесём?
– Анни, ты втянешь «Авьен Сортэ» в грандиозный скандал!
– Видимо, подцепила эту заразу от Харда, – мрачно пошутила я. И, не заметив ожидаемой реакции у друга, съязвила: – Что? Ты же говорил, тебе нравятся его скандальные пиар-ходы? А кроме того, они помогают его бизнесу. Почему я не могу воспользоваться накатанной схемой?
– Потому что ты – женщина! – напомнил мне друг, крайне нетактично наступив на больную мозоль. – Решение о выводе компании из Фрай-а-тэ должен принять Лиам. Ему придётся объяснять совету директоров и Иву причину перехода. Думаешь, он согласится? Какие аргументы твой брат выдвинет ретроградам из совета, которые всю жизнь только и делали, что плясали под дудку твоего отца? Йон скорее бы умер, чем перешёл в банк к тиррианцам!
На меня навалилась дикая усталость. Наверное, сказывались стрессы сегодняшнего дня. Я смежила веки, надавила большим и указательным пальцами в уголки глаз, пытаясь избавиться от мельтешащих перед ними белых точек.
– А это не аргументы? – махнула сложенным листком с красноречиво говорящими цифрами. – Думаю, если бы отец их видел, то поступил бы так же, как я!
– Уверен, что твой отец их видел, – поделился своими мыслями Рокс. – Йон Авьен – адепт старой системы и ярый противник пришельцев. Он всегда придерживался в Национальном Райгме радикальной позиции в отношении тиррианцев. Он их ненавидел. И все знают, почему. Мне казалось, что и ты не испытываешь к ним особой любви. Что изменилось?
Я вздохнула и сказала то, что думала, а может, то, чему научилась у Ива. Я вообще очень быстро учусь!
– Ничего не изменилось. Это не имеет к тиррианцам никакого отношения. Просто бизнес – и ничего личного!
– Прежде чем рубить сплеча, ты могла бы поговорить с Ивом и попросить его пересмотреть ваши договорённости.
Это предложение Рокса вызвало у меня истеричный смешок. Я положила ему на колени папку с гейрами, иронично поинтересовавшись:
– Как думаешь, где Хард взял наши долговые обязательства?
Рокс, взяв в руки ценные бумаги, удивлённо на меня посмотрел, и я добавила:
– Теперь понимаешь, что просить Ива о скидках бесполезно?
Полагаю, что вопрос мой Рокс пропустил мимо ушей, потому что в этот момент интересовало его нечто иное:
– А как они у тебя оказались?
– Я же тебе говорила! Махнулась с Хардом не глядя! Миллион – за платье, а гейры – за то, чтобы он посмотрел на мою грудь.
– Ты спятила?! – ужаснулся Рокс.
– Не буду отрицать, что была немного не в себе, когда это сделала, но могу сказать сейчас совершенно серьёзно, что ни о чём не жалею! И если Ив и разорвёт со мной всякие отношения, то не из-за того, что «Авьен Сортэ» предпочтёт его банку другой, а из-за скандала, который разразится завтра. Так ты поможешь или мне начинать искать другую юридическую фирму? Хотя думаю, что после случившегося работать со мной захотят только тиррианцы.
– Это я виноват!
Рокс схватился за голову и выглядел в этот момент так удручающе, что ко всем моим переживаниям добавился ещё и стыд за то, что довела друга до такого состояния.
– Мне не нужно было соглашаться сопровождать тебя на приём!
– Перестань себя изъедать! Если бы ты отказался, я поехала бы одна. И кто знает, чем бы всё это закончилось! Я не из тех, кто всё время оглядывается назад и, сожалея о допущенной ошибке, посыпает голову пеплом. Что сделано, то сделано! Надо идти дальше и искать решение возникших проблем.
Удивлённо вскинув голову, Рокс очень странно на меня посмотрел:
– Ты знаешь, что сейчас очень похожа на своего отца? Ты – первая женщина, которую я и уважаю за силу характера, и немного побаиваюсь.
– Почему?
В глубине души я знала ответ на свой вопрос, но меньше всего хотела, чтобы Рокс считал, будто во мне начинает прогрессировать болезнь, преследующая всех женщин навэ. И всё же он озвучил именно то, чего я так боялась:
– С генетикой не поспоришь. Судьба в последнее время наносила тебе жестокие удары... Здесь любая психика может не выдержать.
Я даже улыбнулась, хотя смешного во всем происходящем не видела, от слова «совсем».
– Считаешь меня сумасшедшей?
– Нет! – не задумываясь, выпалил Рокс. – В том, как ты рассуждаешь, я вижу логику и смысл. Ты не создаёшь впечатление неадекватной! Просто... Ты говоришь и действуешь как мужчина. Лишь в этом я нахожу несоответствие между твоей внешней оболочкой и начинкой.
Очень хотелось сказать Роксу, что мне невероятно досадно из-за того, что я не мужчина, но опасаясь быть им неверно понятой – промолчала. Ещё, чего доброго, за мои крамольные мысли и правда припишет меня к сумасшедшим!
Домой мы летели молча, думая каждый о своём. Лишь проводив меня до дверей, Рокс, наконец, открыл рот, сначала сообщив мне код от кейса с деньгами, а потом заявив, что ждёт от меня копии бумаг по Фрай-а тэ.
Сентиментальное чувство благодарности просто переполнило мою душу. Как же сладко и радостно было понимать, что в этом вращающемся вокруг меня хаосе судьбы рядом есть верный друг, который всегда протянет руку помощи. На фоне этого меркли все мои проблемы, и даже будущее виделось не таким мрачным, как я себе его обрисовала.
А ещё мне повезло, что Шэнк не успел спуститься вниз и не видел, в каком виде я вернулась домой. Боюсь, старика хватил бы сердечный приступ. Конечно, нет никакой гарантии, что этого не произойдёт завтра, когда моё имя будет мелькать в первых строчках новостей. Но это будет завтра. А сегодня у меня ещё было время, чтобы поговорить с братом и достучаться до его сердца.
Когда я открыла винный погреб и спустилась вниз, там горел свет, но было очень тихо. Лиама я нашла спящим на диване в обнимку с подушкой. Рядом на полу стояли откупоренная бутылка и фужер. Похоже, брат воспользовался моим советом . Не знаю, правда, какие сделал выводы, зато не влез в очередные долги и очень надеюсь, что не сделает этого и завтра.
Присев рядом с братом, я убрала с его лица светлые пряди волос и ласково погладила по щеке.
Лиам смешно поморщился, совсем как маленький, на какое-то мгновенье, вернув меня в счастливое детство, когда тот из нас, кто просыпался первым, неизменно будил другого. Веки брата дрогнули, и ещё расфокусированный взгляд голубых глаз остановился на моём лице, постепенно обретая осознанность восприятия. Тяжело вздохнув, Лиам уткнулся лицом в мою ладонь и тихо шепнул:
– Прости меня.
В глазах и горле болезненно заскребло. Наклонившись к брату, я поцеловала его в висок и обняла .
– Я не умею долго на тебя сердиться. Ты – моя семья! Самое ценное, что у меня есть. Как ты не поймёшь?
Лиам в ответ сжал меня так крепко, что заболели рёбра. Я уже очень давно не помню у него таких проявлений чувств.
– Что это на тебе? – чуть отстранился он, недоуменно уставившись на мешковатый пиджак, надетый на меня охранником Харда.
Не самый приятный момент. Но будет нечестно, если брат о моём позоре узнает последним.
– Это цена твоих долгов, – попыталась сыронизировать я. Получилось из ряда вон плохо и в результате захотелось разреветься. Жаль, этого я тоже не могу себе сейчас позволить.
Остатки сонливости Лиама сняло как рукой. Мгновенно вскочив с дивана, брат замер передо мной с выражением нарастающей тревоги на лице.
– Анни, ты где была? Что всё это значит?
Проглотив подкатывающую к горлу панику, я резко выдохнула, а затем начала свой рассказ с того места, как узнала от Ива, что он продал нас Харду, и закончила на том моменте, когда забрав гейры и чек, покинула здание Цахи-Центра.
Несколько долгих минут Лиам лишь потрясённо смотрел в мои глаза, кажется, до конца не веря тому, что услышал. Неудивительно! Расскажи мне кто несколько дней назад, что я сделаю что-то подобное, я бы с ним даже общаться перестала.
– Я его убью! – наконец воскликнул брат, и я задала единственный напрашивающийся в этой ситуации вопрос:
– Кого именно?
– Харда!
– А почему не Ива?
Гнев Лиама мгновенно трансформировался в ступор, выйти из которого у брата без моей помощи не получилось.
– Нет, то, что Хард – мерзавец, я даже не стану оспаривать. И ожидать от него чего-то иного – глупо. Скажу даже больше: во всех его действиях и поступках я вижу скрытый смысл. Он не просто так приобрёл у Фрай-а-тэ наши гейры, потом прислал к нам домой приглашение на вечер, а после самым что ни на есть возмутительным образом подсунул мне чек, обналичить который я могла только в тиррианском банке. И если Хард преследовал этим определённую цель, открывающую мне глаза на истинную картину дел, то чего добивался Ив, продавая твои долги тиррианцу – остаётся неразгаданной тайной!
– Ты считаешь, что Ив продал гейры Харду специально?
– Я не знаю. Ив утверждает, что у его банка сейчас не лучшие времена, и если «Авьен Сортэ» обанкротится, то повалит и «Фрай-а-тэ». Хотя я в этом сильно сомневаюсь. Но больше меня возмущает нечто иное.
Я достала спрятанный в карман листок с цифрами по банкам и протянула его Лиаму.
Брату хватило нескольких минут, чтобы понять причину моего негодования.
– Где ты это взяла?
– Роксу дали в «Первом Планетарном».
– А ты не думаешь, что это подстава? Что, если это какой-то хитрый план тиррианцев?
Признаться, такая мысль у меня возникала. Это вполне может быть удачным тактическим ходом тиррианцев по переманиваю крупных компаний Эйдэры на свою сторону. Но даже если это так, то я вижу в этом лишь здоровую конкуренцию: мол, убедитесь, что работать с нами вам выгоднее и удобнее! А вот позиция Ива и ему подобных мне неясна. Вместо того, чтобы предоставлять своим согражданам более выгодные преференции в целях создания благоприятных условий для их бизнеса и общего развития планеты в целом, банки железной хваткой держатся за старую систему, позволяющую им как можно быстрее обогащаться. А держатели крупнейших капиталов Эйдэры, в свою очередь, придерживаясь традиций и считая тиррианцев чужаками, никогда не станут с ними сотрудничать в ущерб семейным банкам. Какой-то замкнутый круг!
– Даже если «Первый Планетарный» замыслил таким образом расширить свою клиентскую базу, у меня нет оснований в этом упрекать его владельцев. В бизнесе как на войне – все средства хороши! Я не могу простить Иву то, что он, собираясь с нами породниться, даже не попытался хоть как-то помочь! Я думала, что он оказывает нам величайшую услугу, давая ссуды после аварии, в которую попал отец, а оказывается, нам бы их дал любой банк, в том числе и тиррианский, да ещё и на несравнимо более выгодных условиях!
– Возможно, Ив – заложник системы, – предположил Лиам. – Он не может пойти против выработанной банками политики.
– Тогда почему он не снизил для «Авьен Сортэ» процент по максимуму? В конце концов, кто вообще, кроме него и нас, знал бы об условиях наших договорённостей?
Лиам пожал плечами и, засунув в карманы руки, уткнулся взглядом в пол.
– Я не знаю. Может, кто-то и узнал бы, а Ив просто побоялся рисковать.
Ург, и почему меня окружают мужчины, которые только и делают, что боятся ответственности?
– Не очень приятно осознавать, что твой жених – трус! – призналась я.
– И что ты намерена делать?
– Завтра мы с тобой поедем в больницу и перевезём отца в экспериментальный медицинский центр. Потом отправимся в банк, чтобы вернуть залог за дом. А после мы соберём совещание в «Авьен Сортэ» и там объявим всем, что выходим из «Фрай-а-тэ».
– Собираешься порвать с Ивом?
– Лиам, очнись, он сам со мной порвёт, когда узнает о том, что я сделала! И почему тебя это вообще волнует?
Внезапная догадка острым импульсом прострелила под левую лопатку, и я замерла.
– Ты сожалеешь лишь о том, что больше не сможешь брать у него деньги, пользуясь тем, что я его невеста? Это всё, что тебе нужно? Продолжать играть и дальше?
– Анни! – Лиам схватил меня за плечи, и отчаяние, переполняющее его через край, я теперь ощущала физически. – Я, может, действительно трус и разгильдяй, но я люблю тебя. Мне страшно за твоё будущее! Ты не должна в чём-то нуждаться! Ты должна быть счастлива – за нас двоих!
Обняв ладонями лицо брата, я посмотрела в его бледное лицо и прошептала:
– Мы так давно не говорили с тобой по душам. У нас всё будет хорошо, родной! Мы выкарабкаемся из этой ямы, поднимем на ноги отца и заживём как прежде. Просто помоги мне! Помоги, умоляю!
В глазах Лиама стояли слёзы, когда он обнял меня и спросил:
– Что я должен сделать, Анни?
Я знаю, что это был запрещённый приём. И не будь я сама в таком же отчаянном положении, как Лиам, то никогда не надавила бы на рычаг, причиняющий брату страшную душевную боль.
– Поклянись мне! Поклянись памятью мамы, что ты больше никогда не будешь играть! Если ты меня действительно любишь, то сделаешь это.
Каким же несчастным и потерянным выглядел сейчас Лиам! Он всегда становился таким, стоило упомянуть маму. Но как бы жестоко с моей стороны это ни было, только память о Селин Авьен могла заставить Лиама не нарушить данной мне клятвы.
– Пожалуйста, дорогой! Мне так нужна твоя помощь.
Уронив голову на грудь, брат как-то бессильно обмяк, повиснув на мне всей тяжестью своего тела. Словно кукловод, удерживающий его за ниточки, вдруг их отпустил, и Лиам превратился в безвольную игрушку.
–Клянусь, – едва слышно прозвучало у моего виска, и я, игнорируя боль в мышцах, со всей силы обняла брата, радуясь нашей с ним первой победе и уже не скрывая слёз.
Конец ознакомительного фрагмента
Copyright © 2016-2022 | Cнежная Александра | Все права защищены
E-mail: author@snezhnaya-aleksandra.com